5 ноября 2010 г.

ФОФО против Полновременья
Осень, освобождая нас от надежд, особо высвечивает радость каждого дня – просто быть. Искоркой осветить мгновенный свой перелет из вечности в вечность.
С другими искорками перемигнуться успеть...
А повезет – и возжечь еще какие-то по дороге.

...Весной такое состояние души для меня почти невозможно. Весна переполнена томительными упованиями, надеждами, с космической скоростью переходящими в безнадежность, желаниями, не вмещающимися ни в рассудок, ни в совесть. Какая там вечность... Все в мути, во взрывном половодье плоти, в сладострастной боли существования. А летом боль эта разливается по полям жизни пышными цветами...И цель у цветов всех одна – продлить жизнь и передать дальше, перелиться в другие цветы, передать и продлить.

Совершенно не понимаю распространенных в последнее время психософских теорий, рекомендующих своим приверженцам жить настоящим и только настоящим, погружаться в «здесь и сейчас», «быть тут» и т.п. Обосновывается это тем, что якобы только «здесь и сейчас» мы можем собою распоряжаться, себя выбирать и настраивать так или эдак, только «здесь и сейчас» нам принадлежит, а «там и тогда», «там и потом» неведомы и недоступны. И в самом деле, на первый взгляд, всего менее мы способны изменить прошлое, попросту говоря, совсем не способны (исключая, разумеется, учебники истории). И будущее, если оно чуть подальше, чем минуты на три вперед, тоже не в нашей воле, а в воле обстоятельств, да иной раз и на пять секунд вперед уже ничего неизвестно, при землетрясении, например...
Мне все эти доводы представляются лишь бегством от мысли и работы души, философиями очередных форм ограниченности – ФОФО.
Ну и что же, что мы не можем изменить прошлое? Не можем изменить только событийную сторону, факты. А их осмысление, освещение их сущности, проникновение в связь событий могут меняться и расти бесконечно, расти вместе с нами. Событийная ткань прошлого неизменна, но этим она и принадлежит нам всецело, если мы не отказываемся ее осмысливать. Если совсем не жить прошлым, совсем не погружаться в него, то ничего не поймешь ни в настоящем, ни в будущем.
Нельзя отказываться и от постоянных попыток проникновения за горизонт будущего. И туда надо устремляться душою и разумом с лодчонки своего настоящего, чтобы направлять ее курс, а не быть гонимым ветрами, как безвольная щепка. Не важно, не страшно, что тьма неизвестности так густа и кажется непроницаемой. У нас есть прожекторы исследовательского ума и есть способность предвидения, опирающаяся и на строгость научных вычислений, и на интуицию и дар ясновидения, свойственный всем подспудно и проявляющийся во всю силу у некоторых. И этим не стоит пренебрегать. Я за то, чтобы жить не «здесь и сейчас», и не «там и тогда», а жить везде и всегда, жить в Полновременьи. Я за то, во всяком случае, чтобы стремиться к этому.

4 ноября 2010 г.
Унылая пора…
из интервью «Психологической газете»
Корр. – Сейчас осень, а осенью многие люди порой испытывают грусть, тоску,
беспокойство. Есть ли рецепт от осенней хандры?
ВЛ – Почему только от осенней?.. Разве весной и зимой народ не хандрит? Разве лето – время, свободное от тревог и уныния?.. Нет времени года, когда бы многие, даже очень многие люди не испытывали грусть, тоску, беспокойство, тревогу, печаль, мрачные предчувствия… По своим друзьям, пациентам и по себе знаю, что у всякого свой излюбленный сезон для хандры. Причины индивидуальных сезонно-настроенческих сдвигов многообразны: и внутренние психосоматические циклы – ритмика организма, у каждого своя, – и чувствительность к атмосферным факторам, у всех разная, и сгущение социально-психологических и бытовых вероятностей того настроения или иного. Для одних эмоционально самое трудное время – зима, из-за холодов и краткости светового дня, из-за кислородного голодания и гиподинамии – много приходится сидеть в духоте. Для других лето – из-за жары, из-за одиночества, особо ощущаемого на отдыхе, при вынужденном безделье – многих знаю, для кого лето – сущее наказание, и у самого так бывало… Весенняя хандра – вообще классика жанра, можно не объяснять.
Две самых больших вины осени перед нашим настроением – это, во-первых, нагнетающееся безжалостное и нудное напоминание о неотвратимости увядания, угасания и конца жизни: осень очень уж зримо и ощутимо, до косточек, показывает, как это происходит. И во-вторых – не менее нудное и безжалостное напоминание о долгах и работах, об учебе и службе, о всяческих «надо», о Госпоже Судьбе, совершенно не расположенной считаться с нашими желаниями, надеждами и мечтами… Не просто напоминание, а насилующее принуждение! – опять по уши в обязаловку, в суету, в рутину – есть от чего загрустить, особенно когда кошелек пустоват и нет рядом родной души...
Что ж, не круглый же год веселиться и развлекаться. Есть в осеннем декадансе и свои великие плюсы и неоспоримые преимущества. Осень – время живительной свежести и звенящей бодрости: можно воспрянуть и телом, и душой после изнуряющей летней жарищи, особенно той, которую только что пережили насилу. Осень – время созревших плодов: можно (и стоит!) пользоваться во всю мощь сезонной витаминной подпиткой – одна налившаяся рябина чего стоит, кладезь тонуса! Щедро дарит себя через внутриклеточные накопители организма и вся та солнечная благодать, что летом загоняла нас в тень и в прохладные воды, но успевала внедриться в тело и мозг и задержаться в кожном пигменте, в светочувствительных клетках гипоталамуса, в гипофизе, эпифизе, щитовидке – наших энергетических аккумуляторах…
Нет, не факт вовсе, что осень держит рекорды по показателям минорных настроений, – это только ходячее мнение, хотя и небезосновательное, – только статистически не проверенная гипотеза и отчасти миф, против которого восстал не кто иной, как Александр Сергеевич Пушкин:

Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго…

В строках этих, между прочим, скрыт ключ к болевой душевной тайне Поэта, к его неизлечимой пожизненной ране – вот он, этот ключ: «…нелюбимое дитя в семье родной к себе меня влечет»… Он сам им и был – нелюбимым ребенком, изгоем в семье, бельмом на глазу родителей. И вот – вспомним – как нелюбимое дитя в семье времен года воспето в бессмертных стихах, какой гениальный гимн:

Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.

Чем же вам не рецепт от осенней хандры, да и всякой прочей? – чего же боле? Можно ли, прочитав это, не возлюбить осень, даже вместе с ее хмуро-понурой сестрицей-хандрой?.. Довольно лишь вжиться в читаемое – проследовать за волшебным словом Пушкина в глубину собственной души, куда оно и направлено, – и получатся настроение и самочувствие, обрисованные в строфе следующей:

И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русский холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь;
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят! – я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн – таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаим).

Прозаизм очень даже нужный, охотно и благодарно прощаем – это ведь совершенное, безупречно точное медико-психологическое описание счастья. И остается только пожелать его нашим читателям – счастья именно вот в таком психофизиологическом составе, колорите и духе, во все времена года без исключения.

3 ноября 2010 г.

Четверные стандарты
Говорили сегодня о нашем шестилетнем Даньке. Заметили, что уже научился врать и обманывать. Пока только в игре, в серьезном нет надобности. Но уже умеет, дозрел, видно, исполнительный мозговой механизмик – первый уровень рефлексии: обманывает так ловко, что не засечешь сразу. А ведь год-полтора назад еще и не помышлял.

Вот и предмет для мучительных раздумий – каждый родитель, расположенный думать, к этому в свой черед неизбежно подходит. Долго ли, коротко ли, а ребенок начинает как-то и в чем-то врать, или хотя бы скрытничать. И первая реакция родителя (и нами у себя сразу отмеченная) – если не возмущение, то сильная настороженность и беспокойство, моралистически окрашенное: ах, врать-то – нехорошо! Стыдно, скверно!...
Сами меж тем знаем как дважды два, что с первых проблесков своего реалистического сознанья ни суток не прожили и не живем без обмана и лжи, и жить вряд ли можем. Хорошо, если не врем друг другу. (Определение друга: человек, которому можно не врать). Редкая удача, если можно не врать родным, близким и просто хорошим людям. Но все равно – где-то кому-то ведь соврешь обязательно, да еще и с три короба. Да и дорогому и близкому солжешь ничтоже сумняшеся, чтобы его не расстраивать или избавить от какой-то излишней боли или печали. А уж на работе, а уж в официальных инстанциях, а уж в милиции и в суде, а уж в налоговой-то инспекции...
В торговых, деловых и общественно-политических отношениях обман в неких формах и дозах общепринято входит в совершающиеся процессы, включен в них наподобие какого-нибудь НДС. И мы этот обман покупаем, едим, пьем, слушаем, смотрим, включаем в розетки, носим на себе, ездим на нем, отдыхаем в нем и бываем этим очень даже довольны. Проникновение лжи в жизнь современного мира столь всеобъемлюще, что если бы мы попытались объяснить это нашему ребенку... Ох, боюсь, пришлось бы вызывать психиатра. Если не к ребенку, то к нам самим. А мы возмущаемся, что он начинает учиться врать, хотя он пока всего только тренируется, играет, как котенок – с бумажкой вместо мышки... Ну где логика? Где здравый смысл и хоть чуточка реализма?..
Реагируем по рефлекторным шаблонам, не связывая концов с концами. А главное – по двойным, тройным или даже четверным стандартам. Положа руку на сердце, или на любую другую часть организма – так ли мы возмущаемся и негодуем против собственной лжи, как против лжи других, ближних своих и дальних?.. Редко я встречал на этом свете людей, которые с такой же требовательной нетерпимостью относились бы к собственной лжи (обманам, изменам, нарушениям обещаний и прочим видам неполной порядочности) как и к чужим. Обычно это совершенно другие порядки оценок. С удивительной частотой мужчины и женщины, пишущие мне с возмущением и отчаянием о лжи и неверности своих мужей, жен или возлюбленных, как бы мимоходом говорят о своих собственных аналогичных поступках, сразу и абсолютно прощая их себе, как нечто незначительное. Так, мимоходом... «Ну да, я-то ему изменила, но он-то как посмел заглядываться на других!» «Да, у меня были любовницы, и есть одна постоянная. Но она-то – жена. Теперь она спит с другим, и это невыносимо...»

Это априорное неравноправие себя и других – чрезвычайно устойчивый факт человеческой психологии: шовинизм в пользу себя. Какой-то могучий внутренний закон, даже не обсуждаемый. А почему бы его не обсудить?.. Или хотя бы вспомнить о его существовании?.. Сразу станет легче переносить всяческие обиды, несправедливости и несообразности со стороны окружающих – и ближних, и дальних, и средних. Просто вот осознать, что такова наша человеческая, а скорее – дочеловеческая природа, что каждый – меня включая – норовит оттяпать себе больше прав, чем весь окружающий мир вместе взятый. Ясное осознание этого каким-то удивительным образом согревает душу, иногда даже перегревает...

Продолжение темы в "Строчке о любви": "Ты ж мене пидманула"

2 ноября 2010 г.

И то, и другое, и другое, и то...
Кажется, я опять, с одного укола, что называется, подсел на Льва Николаевича. Ведь вот какой молодчина – эту книжку «Мысли мудрых людей на каждый день» составил, будучи тяжело больным долгое время, когда сам ничего большого писать не мог, зато много читал, и вот так по чуть-чуть выписывал, ну и сам иногда добавлял понемножку своего.
На сегодня, 2 ноября, подобрал он диалектический диптих – два высказывания, казалось бы, противоположного содержания, но на самом деле – как две половины крыши одного домика, подпирающие друг дружку, и обе устремлены от земли к небу. Или от неба к земле, смотря как глядеть...
Одно опять из Талмуда.
«Кто насилует обстоятельства, того обстоятельства насилуют в свою очередь, а кто им уступает, тому и они делают уступку.
Когда ты видишь, что обстоятельства не благоприятствуют тебе, то ты им не сопротивляйся, а предоставь их естественному ходу, потому что кто идет против обстоятельств, делается рабом их, а кто покоряется им, делается их господином».

Иной скажет: ну вот, классическое кредо приспособленца. Плоско понимаемое и без меры односторонне употребляемое – пожалуй, да, так. Но ведь цепко заметил и один из новейших авторов: «Мы зависим только от того, чему сопротивляемся...»
Пожалуй, приведу все развитие этой цитаты дальше: «Если мы принимаем свое уродство, мы свободнее приближаемся к красоте. Если мы знаем, что глупы, мы можем умнеть. Мы берем себя с собой, куда бы ни направились. Важно не то, что происходит, а то, как мы к этому относимся».
(Тадеуш Голас)
Тут интереснее всего, конечно, самое начало, в нем схвачен общераспространенный психологический парадокс колоссальной важности – заканчивается же все трюизмом, который, впрочем, тоже небесполезно напомнить себе, раза два в день хотя бы.
А вот и вторая часть диптиха Льва Толстого.
«В судьбе нет случайностей: человек скорее создает, нежели встречает свою судьбу».
(Вильмен)
Здесь уже, напротив, активная позиция по отношению к судьбе, всякий рокоборец зааплодирует, я в том числе.
Напомним. Два высказывания, каждое из которых равно справедливо, но противоположно другому, вместе образуют то, что называется антиномией. Иммануил Кант вслед за гениальными античными предшественниками догадался, что каждая антиномия составляет кирпичик истины, подобно тому, как женское и мужское начало в единстве составляют живой организм.
Но как же трудно антиномически мыслить, особенно в своей личной жизни!..
Вот, например, одна из постоянно бросающих нам вызов житейских антиномий: с одной стороны, необходимость быть внутренне свободным и оценочно независимым, а с другой стороны, необходимость иметь совесть и следовать ей. А совесть – это оценка и оценочная зависимость, куда же от нее денешься. Это ограничение личной свободы, вынужденно-добровольное... Ни без того, ни без другого душа жить и развиваться не может. И то, и другое. И другое, и то.

1 ноября 2010 г.

Диалоги по дороге, Имир и Мири
– Придумала коан в духе дзен: «Что будет, если одеть голую правду?»
– Конечно, не ложь? Это было бы слишком примитивно и грустно.
– Нет, не ложь. У меня ответ уже есть, но пока не скажу. Найди свой.
– Сейчас, подумаю. .... Ну вот, есть. Небо. Объяснить, почему?
– Объясни.
– Я имею в виду небо днем, голубое небо. Голая правда пространства, в котором мы живем – правда космоса, одетая земной атмосферой. Она кажется нам голубой в лучах солнца. Или серой, прикрытой еще тучами. А какой твой ответ?
– Философия.
– Да, и это годится. Небо и философия. Они где-то пересекаются. Особенно если небо уподобить еще и крыше.
– А у меня родился еще один ответ. Сказать?
– Скажи.
– Если одеть голую правду, получится анекдот.

Коан, наверное, тем и хорош, что каждый может дать на него свой ответ. И на каком-то уровне он будет верным. Правда, вот на этот коан, весьма известный – «Как звучит хлопок одной ладони?» – ответ мне кажется, может быть только один, но я о нем умолчу.

***
Честный человек с темным прошлым
Почему-то самые драгоценные книги имеют склонность уходить из дома и не возвращаться. Уж во всяком случае из моего дома. Некоторые уходят по простой психологической причине: «зачитывают» люди, которым дал, и притом часто и очень хорошие, порядочные люди, а вот зачитывают, и все. И сам в том грешен бывал: не сознательно, не намеренно, но все же, возможно, с подсознательным желанием забывал отдавать. Ведь это почти как отдавать денежный долг: берешь чужое, а отдаешь свое. Хорошая книга как-то незаметно присваивается, как и хорошая мысль. (Вот только что эту мысль, вернее, ее хвостик, спер у жены).

А некоторые книги уходят мистически. Никому не даешь, держишь, бережешь как зеницу ока, а все равно уходят. Может быть, на что-то обижаются. Может быть, на то, что долго не читаем, не перечитываем. И уходят куда подальше или получше. Так ушло от меня дореволюционное издание «Мыслей мудрых людей на каждый день» Льва Толстого. Типографски очень скромное, но необычайно приятное издание в какой-то особо теплой обложке, с пожелтелыми от времени страницами. Кое-где там были вместо букв ряды многоточий: цензурные вымарки. По остаткам оборванных фраз можно было догадываться, что речь шла государстве, о религии... Но такого было немного. На каждой странице по сокровищу духа, а то и два, три в связке, как бриллиантовые ожерелья. Сейчас эта книга у меня есть уже в издании нынешнего века.
Изумительный труд этот толстовский чисельник. Одна великая душа собрала сгусток излучений десятков других, воплощавших себя в тела, вернее, в умы и высказывания людей, обитавших в разные времена в разных концах земли. Здесь и евангельская передача слов Иисуса Христа, и Диоген, и Марк Аврелий, и Сократ, и Конфуций, и Будда, и Лао-Цзы, и Платон, и Августин, и безымянные мудрецы Талмуда, и Спиноза, и Лютер, и Кант, и Шопенгауэр, и Джон Рескин, и современник-соперник Достоевский, и некто, лаконично подписывавшийся Л.Т. – скромно, однако же и дерзновенно...

А ну-ка, посмотрим, что выбрано Львом Николаевичем на сегодня, 1 ноября. Вот, из Талмуда.
«Молитва для всякого честного человека есть уяснение его отношений к его Создателю, творящему ему добро каждую минуту; уяснение его связи с людьми, его обязанностей к ним, как к детям одного с ним Отца, сведение счетов с самим собой по всем своим действиям, и обсуждение его темного прошлого, чтобы уберечься в будущем от тех ошибок и проступков, в которые впал в прошедшем».

Расширительное понимание молитвы. Скорее, это уже, говоря по-современному, этический психоанализ. Разговор с собою начистоту. Психогигиеническая очистка от излишков эгоизма. Выяснение отношений с собой, с людьми и с Богом. Что может быть сложнее и проще?..
Автор цитаты далек от идеализации рода людского: «Молитва для всякого честного человека есть (...) обсуждение его темного прошлого...» Трезвый подход.

Смотреть предыдущие записи