Гипноз и музыка - ближайшая родня.

из интервью для журнала "Кругозор"1989г

С уличного холода - сразу за инструмент: разогреть руки и вжиться в клавиатуру. Мелодии, заполнившие студию, звучат будто с невидимого нотного листа, без помарок.

-Владимир Львович, только что сыгранное и есть то, что вы называете медитацией?

- Нет, пока только импровизация, вхождение... Разница та же, что между стихами и поэзией, которой может не быть и в стихах самых искусных. Импровизация - только "стихи", действие от "я". А медитация - инобытие. Звуки уже сами, помимо воли, стремятся к связности и законченности, все предслышится, все едино... Не сочинение, а рождение, как рождается уже готовое существо, живое.

- Но как понять эту "готовость"?

- Так же, как обыкновенное вдохновение, то есть, никак. Моя задача за инструментом единственная: не помешать музыке.

- Ваш случай, видимо, феноменален?

- Всего лишь уцелевшее детство. С древнейших времен известный медиумизм. "Медиум" - по латыни значит: "посредник", "связующий". Посредничество между мирами. Связь между жизнями, связь через человека - через кого же ещё ей быть?..

- Вы изучали медиумизм как психолог? Насколько помнится, медиумизм как-то связан с гипнозом?

- Да, именно, а гипноз и музыка - очень близкие родственники: Занимаясь и тем, и другим, я понял, что каждый человек - медиум, чудо, само о себе не ведающее. Медиумизм - естественное состояние ребенка, его первичное бытие; отсюда и поразительная детская восприимчивость. У человека, находящегося в глубоком гипнотическом трансе, психика переходит в первично-детское состояние, это можно сравнить с таянием толщи льда: Окружающая реальность почти не воспринимается. Зато предельно усиливается связь с иною реальностью - с кем-то или с чем-то в себе или вне себя, по другой терминологии - "с тонким миром". Медиума в состоянии транса уже нельзя считать личностью, он не владеет собой, невменяем: его речь, чувства, воля, поступки - уже не его... Похоже иногда на психоз. Но если спросить у любого актера, знакомого с психотехникой Станиславского, бывает ли самоуправляемая невменяемость, он ответит: конечно, да. Самое необходимое рабочее состояние: Собеседник снова за роялем. Пауза сосредоточения... Первые звуки - с закрытыми глазами. И дальше - почти не открывая глаз, руки неуследимы.После музыки, которую не стоит описывать(лучше послушать диск), продолжается разговор.

- Где вы учились?

- Полтора класса музшколы. Практически самоучка. Уже в зрелых годах - несколько частных уроков композиции. Попытки медитировать - с детства. Вживался в звуки, фантазировал, мечтал в них, летал... С юности - импровизации в разных стилях, попытки сочинений. Наработалась стихийная виртуозность, сама по себе мало стоящая. Медитативные миры развернулись позже, когда уже работал психотерапевтом. Помогло музыкальное общение с пациентами, музыкотерапия. Окрылось, что каждому для исцеления как души, так и тела, нужна музыка, но не какая-нибудь, а своя. Такой музыкой может, по счастливому совпадению, оказаться чья-то, уже сочиненная; иногда все или почти все творчество какого-то композитора или исполнителя, а иной раз всего несколько тактов... Но чаще это музыка, еще никем не написанная, но сущая... Музыка живет в каждом. Но не для всех слышима... В музыкальных вживаниях я перевоплощаюсь в своих слушателей и рисую их в музыкальных образах. Это общение без барьеров, душевная связь без границ и пределов.

- А что дает музыка лично вам?

- "Дает" - не то слово. Если не провожу за роялем хотя бы час-полтора в день, чувствую себя больным и ограбленным, неуместным в жизни. Растренированность души мстит жестоко, в сравнении с этим потери в профессионализме - мелочь. Сознаю огромные, уже невосполнимые пробелы в своем музыкальном образовании, недоработки в пианистической технике. Но происходят чудеса: технику рождает сама Музыка, руки вдруг делаются послушными любой сложности, важно только не успеть себе удивиться.

- Считаете ли вы себя композитором?

- Не считаю, но ощущаю. Дело ведь не в названии, и неважно, какими средствами мы работаем на духовную связь.