|
Здравствуйте друзья. Число выпусков наших рассылок медленно, но верно подходит к юбилейной цифре 200 – в этом году уж точно будет больше 190. Чем дальше, тем ясней чувствую, как это пространство нашего общения, надышанное почти пятнадцатью годами новых и новых встреч, с постоянным светом живой связи, для меня важно. Есть люди, есть дело, есть слово. Есть сорокадвухтысячный Собеседник, которому есть что сказать. Многообразный Человек, которому ты можешь быть многообразно необходим. Вот кто-то ищущий, заблудившийся – можешь ему подсказать дорогу. Кто-то мрачный, подавленный, можно поднять ему настроение. Кто-то мучающийся – можно помочь. Тонущий – можно спасти. Отчаявшегося удержать от непоправимого... Кто-то восприимчивый к точному слову, чувствительный к художественному образу, понимающий иронию, ценящий парадокс, шутку, остроту – можешь, если сам в форме, доставить ему удовольствие. Кто-то любящий узнавать и думать – радость совместного путешествия в неизведанное...
Это смысл, живой дышащий смысл.
Берясь за рассылку, обычно держу в голове очертания выбранных тем, но никогда точно не знаю, о чем и как в этот раз расскажу, всегда потоком включается некая импровизация.
К сегодняшней заготовил, как обычно, некоторые всплески по поводу актуальностей нашей общественной погоды и несколько ответов на вопросы и письма – очередные странички жизненного решебника; но тут подоспела целая охапка таких страниц – только что, прямо сейчас закончил и сдаю в печать новую книгу ВОТов (вопросов-ответов) под давно обещанным названием "ЛЮБИТЬ ЗНАЧИТ ДОГАДЫВАТЬСЯ". И понял: минуя всю эту подлую и тупую обступающую актуальность, – заключительный ВОТ и концовку своей новой книги должен немедленно вам переслать, не откладывая поделиться.
Портрет моего друга, человека, которого можно назвать Мастером Свободы. И Мастером Совести. На многие ваши вопросы, дорогие мои друзья, он ответит прямо сейчас.
Человетер и Человел
Спрашивает читатель.
Формулу "Любить значит догадываться", пишете вы, придумал главный герой "Искусства Быть Другим" и один из ведущих персонажей "Нестандартного Ребенка" доктор Кстонов. Обаятельная, завораживающая личность, гений общения. Но кто же он, наконец?.. Если этот человек просто ваша выдумка, то какой смысл отдавать ему такое чеканное и загадочное определение, не лучше и не честнее ли было оставить автору авторское?
Ответ.
Нет, не лучше и не честнее. Без доктора Кстонова эта формула не родилась бы. Понадобилась личность не тождественная авторской, от-личная от моей.
Дмитрий Сергеевич Кстонов – не реальный человек, не портрет с некоего оригинала или прототипа. Но и не просто вымышленный персонаж, не закамуфлированный автопортрет или авторский идеал, не творческое alter ego. И то, и другое, и третье, и четвертое, и что-то еще. ( Как и Владик Клячко, герой "Нестандартного ребенка".)
Многие контуры этой души, явившейся из некоей параллельной реальности, удивительным образом совпали с чертами другого Дмитрия – моего живого, реального друга Дмитрия Александровича Аросьева, уникального мастера практической психологии. Вот как он выглядел, когда мы познакомились.
Ростом повыше среднего, стройный, поджарый. Мягко-мужественное славянское лицо с органической улыбкой – из тех детей, что рождаются улыбающимися, и на всю жизнь улыбка входит как естественная составляющая в выражение любых чувств: и в печаль, и радость, и в скорбь, и в страсть. Сияющий купол превосходного лба. В глазах мерцающий огонек рождественской свечки.
Аросьев тоже мог бы сказать "любить значит догадываться", и в других словах говорил, а главное – делал, воплощал в жизнь. И сам был ходячим Искусством Быть Другим. (Заметили – был... Да, ушел Дима, но жив, знаю это и чувствую, и не я один, далеко не только.)
Снова и снова: что может быть придумано, может и быть. Кстонов с Аросьева не списан, но Аросьев оказался его прототипом – ось времени сделала наоборотную петлю: с Димой мы познакомились и подружились на совместной работе в Институте Психологии Российской Академии Образования на семь лет позже, чем вышло в свет ИБД. Сразу узнал одного в другом по характеру, по судьбе, по внешности. Оба вневозрастны, артистичны, пластичны, подвижны разнообразно и неутомимо. Оба внутренне свободны, вненормативны, заряжены игрово, феноменально коммуникабельны, отвязаны от себя, больны чужой болью, управляемы мыслящей совестью. Человетер Дмитрий Кстонов со страшной скоростью носится по Москве пешком. Человел Дмитрий Аросьев летал по Москве на велосипеде как Гермес на ножных крыльях, в любое время года, в любую погоду. Исколесил множество российских градов и весей, перепахал шинами старушку Европу, намыливался провелосипедить Америку и Австралию, но не успел: на несложной хирургической операции нелепый наркоз остановил дыхание.
"Он выглядел всегда таким легким,
как будто впереди вечность"
Из беседы с нашим общим другом Ниной Иващенко,
директором школьно-семейного клуба "Базис".
С Аросьевым НИ сотрудничала в девяностые годы,
когда он отдавал много сил развитию свободного образования.
НИ – Для Димы слово "свобода" было, пожалуй, главным словом его жизни. Он сам был человеком абсолютно свободным. То, что называется заморочками или предрассудками, для него не существовало. Приезжал в Московскую Государственную Думу на велосипеде, пристегивал велосипед к батарее в холле, надевал поверх шортов брюки и шел по кабинетам, добиваясь справедливости для людей и организаций, пытаясь лоббировать правильные решения в сфере образования.
ВЛ – Ага, брюки напяливал – знал, куда идет и зачем. Ко мне домой и на работу в Леви-центр, когда был у меня такой, созданный по Диминой подсказке, тоже влетал не иначе как в велошортах, празднично улыбаясь и блистая красой стройных бедер и мощных икр. Ничего не напяливал; очистив тряпочкой шины, вкатывал машину прямо в комнату и ставил как-то так точно, что велосипед в плотной тесноте снующим туда-сюда людям нисколечко не мешал, даже и помогал, создавал дополнительное пространство свободы.
На самом-то деле пространство свободы вносил с собою он сам, Дима. Какое-то освежающее электричество, работал ионизатором. Не знаю, что скажешь ты, но я уверен: у него были парапсихологические способности, яснознание, телепатия или что-то вроде, какая-то сверхфизическая сила связи с людьми и событиями. Удостоверялся не раз, вот один из случаев.
В начале девяностых я прожил несколько месяцев в Штатах, получил рабочую визу и собирался остаться там, не видя тогда для себя иных перспектив. Ностальгировал... Чаще других друзей вспоминался почему-то Дима Аросьев, хотя знали мы друг друга еще не долго. Все хотелось ему позвонить, но номер его я в свою записнушку не записал, пользовался им в Москве не более пары раз и напрочь забыл.
И вот как-то в Нью-Йорке бреду ночью, слегка навеселе, и опять вспоминаю Диму, говорю с ним мысленно, что-то рассказываю, советуюсь... Эх, позвонить бы сейчас...
Вдруг словно слышу в голове его голос, диктующий номер телефона. Подхожу к международному автомату (там до эпохи мобильников такие были на каждом углу), набираю этот номер... И ПОПАДАЮ! – Дима снимает трубку!
– Алё, Дим, из Америки тебе звоню. Вспомнил номер твой.
– Володя? Вот радость! А у меня сегодня день рождения. О тебе вспомнилось только что...
Жалею, что мало к нему приставал с биографическими расспросами. Человек открытый, без стен, замков и застежек, довольно словоохотливый, о себе говорил скупо не потому, что хотел что-то скрыть – если спрашивали, рассказывал правду, кратко и сдержанно. Просто совсем не был собой загружен, не грузил и других. Лишь через пять лет после его ухода я узнал, что знаменитые актрисы Елена и Ольга Аросевы – Димины сестры по отцу.
– Да, Дима не говорил о себе много. Вот что я запомнила из его рассказов. Его отец Александр Аросев (так, без мягкого знака. – ВЛ) был революционером и крупным раннесоветским деятелем: военачальником в гражданскую, чекистом первых послереволюционных лет, потом дипломатом и сверх всего довольно известным в те времена писателем. Получил европейское образование, много ездил, знал несколько языков. Вторым браком женился на Диминой матери, чешской балерине, аристократке, кажется, княжеского рода.
– От ярких родителей произошел, одаренных и очень разных. В богатой наследственности, может быть, кроется, по крайней мере, часть объяснения, как такое блистательное вольнодышащее существо могло возникнуть и состояться в нашей удушливой зоне.
– В 1937 году, когда Диме было 4 года, мать арестовали. Отец пошел выяснять, за что, и не вернулся. Расстреляли обоих. Диму взяли к себе друзья отца, но и приемного отца тоже вскоре арестовали и расстреляли. Только уже взрослым узнал, кто были его настоящие родители. Вернул себе фамилию родного отца, правда, не Аросев, а Аросьев.
– С мягким знаком музыкальней звучит.
– Побывал у своей чешской бабушки. Она при нем говорила своим приятельницам: "Мой внук такой выдумщик. Рассказывает, что в России у людей на несколько семей одна кухня и даже туалет – один". И они весело смеялись над такой остроумной выдумкой.
– Советские коммуналки – грандиозный и уникальный социально-психологический эксперимент, первый в истории, – говорил мне Дима, – о нем будут писать научные монографии, защищать диссертации. Не знаю, вполне ли он прав насчет уникальности, но огромное влияние коммуналок на наш менталитет ощущается и поныне, как и влияние всего советского. Наш адрес все еще Советский Союз, мы все плоть от плоти и дух от духа тоталитарной сталинской деспотии, чересполосной наследницы крепостной эпохи, и наши дети, сейчас рождающиеся, тоже берут от нас и несут в себе дальше эту тяжкую социопсихогенетику, чреватую паранойями, жестокими истериями, агрессивными ксенофобиями... Волнами это проявляется, как возвратный тиф, сейчас как раз время очередного острого рецидива.
– У Димы были очень веские причины ненавидеть тоталитаризм, как и ксенофобию, во всех проявлениях. Приемные родители были евреями, многие родственники их пропали в немецких концлагерях. Несмотря на то, что по крови был русским по отцу и чехом по матери, Дима считал себя евреем. Как у Евтушенко: "Еврейской крови нет в крови моей, но ненавистен злобой заскорузлой я всем антисемитам как еврей, и потому я настоящий русский".
– И мне однажды сказал... Сидели у меня дома, чаевничали. Дима попросил поиграть ему, любил слушать мои фортепианные импровизации. Когда музыка окончилась, помолчал. Потом тихо сказал, как бы себе самому: "Я долго носил еврейскую фамилию (назвал типичную, вроде Рабиновича). Моих родителей расстреляли, а эти люди меня усыновили и воспитали. Долго думал, что я еврей. И сейчас чувствую себя евреем, пожизненно". Близко к истории писателя Юрия Нагибина, описанной в автобиографической повести "Тьма в конце туннеля".
(Александр Аросев, Димин отец, точности ради замечу, генетически русским был только наполовину. Отец его, Димин дед, Яков Михайлович, казанский портной, был русским вполне, выходцем из крепостных. А мать – другая бабушка Димы – дочь прибалтийского немца Августа Иоганна Гольдшмидта, звалась Марией Августовной. К слову, редко кто вспомнает, что наше все, Пушкин, правнук Ганнибала, арапа Петра Великого, по крови был настолько же чернокожий эфиоп, насколько и белокурый немец, – на восьмушку: немкой была его блондинка-прабабушка, жена Ганнибала.)
– Дима после ареста родителей сильно и долго заикался, практически не мог говорить. Его, уже взрослого, вылечил знакомый психотерапевт.
– Этого не рассказал мне, я и предположить не мог. Всегда внятная непринужденная речь, яркие выступления, мастер беседы – кто бы догадался, что перед ним в недавнем прошлом беспомощно заикающийся ребенок, мучительно заикающийся молодой человек.
– Димина приемная семья бедствовала...
– Под каким гнетом прозябали семьи репрессированных, помню и я.
– Диму отдали в военное музыкальное училище, закончил его по классу гобоя.
– Удачный выбор при заикании: больше требовалось дудеть, чем разговаривать.
– А еще тайком окончил вечернюю школу (в училище не приветствовали получение аттестата).
– Первый подвиг самостоятельности и саморазвития...
– Потом учился, по-моему, в Лесном институте...
– "Профессия – то, что тебе интересно, что ты умеешь и делаешь, а не то, что написано на твоих подтяжках", – сказал мне однажды, под подтяжками имея в виду занимаемые должности, звания, дипломы, сертификаты и прочую дребедень.
– Первой профессией Димы стал спорт, психология спорта и спортивная педагогика. Он был психологом советской олимпийской сборной по биатлону. И там своей главной целью считал освобождение спортсменов от диктата тренеров. Разработал систему тренировок, которая позволяла самому спортсмену отслеживать свое состояние, прогнозировать результаты и наращивать нагрузку.
Всеми доступными способами боролся против чудовищных средств достижения результатов. Написал статью, в которой раскрыл некоторые из этих средств. Кроме допингов, разрушающих здоровье спортсменов, применялся, например, такой метод: девушек заставляли беременеть, поскольку в самом начале беременности организм выбрасывает мощный заряд гормонов, а потом вызывали искусственный выкидыш. Эта статья вызвала бурю возмущения у чиновников от спорта, но не действиями тренеров, которые прибегали к таким методам, а Димой, который посмел "вынести сор из избы". С работой в спорте пришлось проститься.
– Знаю, что несколько лет он провел в сотрудничестве с великим мыслепрактиком, изобретателем организационно-деятельностных игр Георгием Щедровицким. Потом, напитанный дисциплиной свободной мысли и свободой дисциплинированной игры, устремился туда, где этого всего меньше, а нужда наибольшая, – в джунгли воспитания, в казармы образования.
– Семь лет подряд Дима был научным руководителем нашей школы. Педсоветы, творческие конференции, семинары – все с ним. Привозил деятелей образования и ученых, они рассказывали о разных новейших идеях и разработках. А мы обкатывали авторскую программу Димы "Формирование специальной готовности учителя" – методику, по которой учитель мог сам определить, что ему мешает добиваться желаемого результата. Эта методика позволяла разобраться в том, например, почему в одном классе какой-то подход работает, а в другом нет. Учитель учился разоблачать собственные самообманы. Пять точек, проставляемых ежедневно на листочке в клеточку, не позволяли закрыть глаза на то, что сегодня ты была в плохой форме, вчера упустила ситуацию в начале урока... К административному контролю это не имело никакого отношения, никто ни к чему не принуждался. Учителя, решившиеся на эксперимент, стали получать поразительные результаты. Уроки пролетали, как одна минута, ученики не хотели уходить на перемену, повышался интерес к предметам...
– Педагогом, как и психологом, Дима был от Бога, пары секунд общения с ним довольно было, чтобы это почувствовать. А вот мастером спорта по велосипеду и гребле, прекрасным лыжником сделал себя сам. И здоровым человеком, вопреки немалым болячкам.
– Своеобразно относился к физической боли. Однажды пришел к нам в школу и весело рассказал мне, что накануне, катаясь на лыжах, упал так неудачно, что оторвал мышцу бедра от кости. Показал мне совершенно черную ногу от бедра до колена. Я с ужасом спросила, как же он может ходить при такой болезненной травме. Дима ответил, что на боль, не опасную для здоровья и жизни, просто старается не обращать внимания. А лежать не имеет, по его мнению, смысла. В движении заживает быстрее. Он действительно даже не хромал.
Еще знала я, что у Димы было онкологическое заболевание и множество всяких других недугов, о которых он говорил мельком, к слову. Он выглядел всегда таким легким, как будто впереди вечность.
– Вот да, источал вечность, светлую, легкую, детскую вечность. Солнечная любовь к жизни во всеобъемлющем разноообразии.
– Был прекрасным психотерапевтом. Умел поразительно быстро и точно увидеть, кому его помощь необходима в данный момент, и не было таких проблем, которые он счел бы неразрешимыми. Не устраивал торжественных сеансов психотерапии, не спрашивал задушевным голосом: "Вы хотите об этом поговорить?", просто общался на самые разные темы. Часто вызывал возмущение собеседника своими парадоксальными высказываниями, провоцировал яростные возражения. И только потом, через месяцы, человек начинал понимать, что эти разговоры помогли ему выйти из депрессии или найти выход из трудной ситуации.
– Мне тоже однажды, как бы не желая того, мимоездом помог. Органический оптимизм заражает, как в обратную сторону и пессимизм.
– Очень не любил говорить о людях плохо. Самая резкая фраза, которую я от него услышала по отношению к одному знакомому: "Мне этот человек не интересен". Предпочел, чтобы я сама сделала вывод. Часто я не прислушивалась к осторожным его предостережениям и попадала в тупики и ямы, из которых с большим трудом выкарабкивалась вместе со своей школой.
Поразительное сочетание энциклопедических знаний, житейской мудрости и детской наивности раздражало многих его знакомых и друзей. Часто и я ему говорила: "Дима, ты что, не видишь сам, что этот человек недостоин твоего внимания" или "Дима, ты что, не понимаешь, что эта идея неосуществима". Всегда отвечал: "Я предпочитаю ошибаться в положительную сторону". И продолжал помогать всем, кто, по его ощущению, в его помощи нуждался, продолжал добиваться осуществления проектов, которые могли хотя бы немного освободить российское образование от диктата чиновников. Был активным деятелем Европейского Форума за Свободное Образование, устраивал для учителей велосипедные путешествия по Чехии, Германии, Финляндии. Знакомил всех со всеми и, пожалуй, не было в то время в российском образовании людей, не знакомых друг с другом, хотя бы заочно, через Диму Аросьева.
– И меня в Швейцарию вытащил на конгресс по педагогической психологии, познакомил там с кучей интересных людей. Я, правда, не человел, в Цюрих летел самолетом, а Дима на поезде, конечно, с велосипедом, обратно на велике и катил по горам-по долам через Европу в Россию. По дороге успел поддержать душевно и связать меж собой нескольких хороших людей и спасти от самоубийства подростка-девочку. Человек-поток, посредник между мирами, как летяга Гермес, божественный дипломат.
– В потоке помощи разным людям Дима был непрерывно, а вот дипломат, с людской точки зрения, никакой: не считал нужным как-то камуфлировать истинные свои взгляды и цели, говорил только то, что считал правильным, невзирая на статус или чин собеседника. Но его потрясающая доброжелательность ко всем открывала ему и двери, и сердца даже самых черствых бюрократов. Его выслушивали, действительно по возможности находили помещения для школ, принимали на лицензирование документы, соглашались посмотреть проекты и т. д.
– Кроме доброжелательности, распространявшейся и на бюрократов, было в нем, кажется, и еще что-то, дававшее пробивную мощь.
– Искренность. В его действиях никогда не было корысти или каких-то попутных интересов.
– Свобода от себя, рождающая победное поле. Знаю, многие Аросьеву благодарны и по сей день.
– Не все, кому надо бы. Помню один возмутивший меня эпизод. Дима нашел прекрасное помещение для школы с православным уклоном. Добился, чтобы здание закрепили за этой школой. После чего директриса назидательно ему заявила: "Вот видите, Дмитрий Александрович, нужно молиться. Вот мы молились, и Бог дал нам помещение". Я до сих пор злюсь, вспоминая это, а Дима, пересказывая этот разговор, от души смеялся. А главное, продолжал помогать этим людям.
– Так директриса ж та тоже права была: молилась – и Бог Диму послал, как оспоришь? А Дима подспуды недурственно просекал, имел психоаналитическое чутье, юмористическому восприятию человеков это способствует.
– На одной из международных педагогических тусовок сказал мне, что, по его наблюдениям, причина большей части проблем образования – в сексуально неудовлетворенных женщинах – я потом неоднократно убеждалась в правоте этого утверждения – и пошутил вольно: "Помог бы некоторым, но уж очень их много".
– Положение в школьном образовании описал мне конкретно: "Сверху чиновные удавки, снизу педагогический кретинизм: две стороны одной медали. Железобетонной".
– Любил цитировать учительские замечания в дневнике: "Разговаривал на уроке словесности", "Бегал на уроке физкультуры". Часто повторял фразу, которую приписывал Гекльберри Финну: "Я не позволю школе мешать моему образованию". Со смехом вспоминал уроки по этике и психологии семейной жизни, которые в школах вели, в основном, опять же, старые девы.
– А что скажем о Диминой собственной личной жизни, семейной? В этой сфере, как знаем из биографий кое-каких великих психологов, психоаналитическое чутье то и дело пускает петуха.
– Женат был четыре раза. От первых двух браков четыре дочери, к моменту нашего с Димой знакомства совершенно взрослые. От третьего двое сыновей, и от последнего, не зарегистрированного – еще одна дочь, очень на него похожая и, конечно, как все поздние дети, обожаемая.
– Но и с сыночками много возился, и со старшими дочками. На всех детей его хватало, на все и на всех хватало. Не уверен, правда, насчет этих четырех жен.
– Семью Дима считал свободным союзом любящих людей.
– Союз нерушимый супругов свободных? Свободность и нерушимость в его супружествах, кажется, не срастались...
– Не знаю истории его первых браков и разводов, но последний брак распался на моих глазах. Дима переживал и страдал больше всего от неопределенности отношений, оттого, что дом стал холодным и неуютным. А когда узнал, что его жена встречается с другим, удивленно сказал: "Что же она мне не сказала? Я бы не мучился непониманием".
– Хочешь реплику от населения? Недавно один читатель написал мне: "Ходил к женщине психологу, она мне помогала. А потом узнал, что ей муж изменяет, и перестал к ней ходить. Что ж это за психолог, у которого супруг гуляет налево?"
У эффективного психолога в общенародном представлении всё, понимаете ли, должно быть просчитано, все построены и ать-два – по заданному маршруту. Полное отождествление психолога и манипулятора, психолога и крутого начальника. У Димы же кредо и поведение были прямо противоположные, антиманипуляторские.
– Сказал как-то мне: "Каждый человек свободен настолько, насколько дает свободу своим близким".
– Я тоже помню его грустным, отчего – чувствовалось, не спрашивал. Оба понимали: для удачи в любви, как для музыкального дуэта и парного танца, всегда необходимо то, что, как Спиноза сказал, столь же прекрасно, сколь трудно и редко: две равнолюбящие и равнодостойные стороны, – две, не более и не менее. А для неудачи две стороны не нужны, двух – много, избыточно, хотя и так часто бывает. Достаточно одного кого-то – либо вашего избранника (избранницы), либо вас: не тянет кто-то, фальшивит, ногу оттаптывает – и все, музыки не получится, танца не выйдет. Одной душой, одной головой, хоть семи пядей во лбу, задачу построения гармонии двоих не решишь. Только встречность, только взаимодостойность. И это при том, что Другое Существо, даже ангел во плоти, всегда отклоняется от твоего о нем представления, твоих упований и ожиданий, всегда terra incognita, уравнение с неизвестным числом неизвестных, лотерейный билет, кот в мешке. Отклоняться может и в лучшую сторону, и в худшую, и в такую, которую ты просто не понимаешь, не догоняешь, не видишь.
То же и с детьми. У превосходного психолога, у замечательного психиатра, у прекрасного педагога родится, не дай Бог, ребенок олигофрен, или децепэшник, или аутист, или агрессивный психопат, или мимозный депрессивник, или еще с какой-то неудобной, тяжелой особенностью – и что, все? – полная дискредитация, это уже не психолог, не психиатр, не педагог?..
– Отношения Димы с детьми можно понять из его слов: "Некоторые женщины говорят, что они "сидели" с детьми несколько лет. Сидят в тюрьме, с детьми живут". Ездил в командировки вместе с сыновьями, возил их на деловые встречи, в гости к знакомым. Одна из его рекомендаций по воспитанию детей: "Если вы сидите за столом вместе с ребенком и ведете любой взрослый разговор при нем, обязательно вовлекайте в этот разговор ребенка. Неважно, какого возраста ребенок. Важно, чтобы он чувствовал себя причастным к миру родителей".
– А в школе причастным к миру школы и к миру вообще. Причастность, живая причастность. Невероятно важно. Первейшее средство профилактики отчуждения, скуки и их последствий – всевозможных подсадок, от онанизма, телевизора и компьютера до порнухи, алкоголя и тяжелых наркотиков.
– К нам в школу часто приходили родители учеников, которых уже неоднократно выгоняли из разных школ за безобразное поведение или неспособность к учебе. Дима особо "выдающихся" детей называл в разговорах со мной "твой вызов". Я, будучи человеком азартным, не могла не принимать эти вызовы. В большинстве случаев мы справлялись. Дима консультировал родителей (опять-таки, как бы между делом), рекомендовал спортивные секции, кружки, учил правильно разговаривать с ребенком. А совместные усилия школы и родителей, правильно приложенные, практически всегда успешны.
– Опыт воспитательского успеха – живое золото, пища богов.
– Уговаривал родителей: "Не присоединяйтесь к школьным работникам, когда они ругают вашего ребенка. Возражайте, оправдывайте его. Не будьте предателями. У ребенка должна быть уверенность, что вы всегда на его стороне".
– Вот, вот! Скольких неврозов, депрессий, психозов, наркоманий, преступлений и самоубийств, детских и взрослых, можно было бы избежать, следуй родители массово этой заповеди, простой как чистое небо.
– Когда однажды при мне мама подростка пожаловалась, что у него в комнате беспорядок, Дима спросил: "Так это его комната? – или ваша, и вы только позволяете ему в ней жить? Если комната ваша, пропишите условия его проживания в ней. Если его, то порядок в этой комнате – дело хозяина".
Дети для него были совершенно полноценными людьми, и я несколько раз видела, как он буквально за минуту обучал маленького ребенка залезть на высокие качели, преодолеть препятствие, прыгать через скакалку... Главный секрет успеха был в абсолютном отсутствии снисходительной нотки: "Вот я, такой умный и взрослый, тебя, такого маленького и глупого, сейчас научу". Наоборот, было полное признание равенства, которое ребенок считывает моментально. Доверие, вызываемое этим признанием, очень ускоряет обучение. Любил повторять: "Лучший подарок для ребенка – внимательный, изобретательный взрослый".
– Вот этой темой, пожалуй, и завершим двуединый портрет нашего друга Дмитрия Александровича Аросьева. Предоставим слово ему самому. Нашел небольшой Димин наставительный рассказ для родителей – о том, как учить ребенка осваивать велосипед. Только по упоминаемым маркам велосипедов можно догадаться, что рассказ этот написан довольно давно, лет двадцать назад или более. Читается как вполне сегодняшний. И на самом деле рассказ о большем, чем обучение ребенка езде на велике. О несравненно большем.
О любви к ребенку, читай: к человеку. О том, что любить значит догадываться.
Дмитрий Аросьев
Велосипед и малыш. С чего начать?
– Bce! Сегодня он у меня поедет! – заявил я жене.
Лето кончалось. Солнечное субботнее утро располагало к решительности. Я помнил, что главное – хорошее состояние самого учителя.
Еще я помнил, как легко в четыре года Оля пересела на "два колеса".
Смущало только, что задержалась до пяти лет осторожная Катя, которая очень уж переживала встречи с канавами и кюветами, а потом бастовала после каждого падения. Зато Сашка сам в три с половиной освоил "двухколесник", незаметно изучив его в длинном коридоре. Но вот что делать с флегматиком и гурманом Митей, ожидавшим сегодня своей очереди? Ему и трех с половиной нет, а характерец! Не желает терпеть неудобства.
Но... слово молвлено, отступать некуда. Сели на велосипеды размяться. Митя занял свое место у меня на раме (может быть, чему-то он так уже учится?), Саша погнал на "Школьнике". Когда возвращались, прямо на нас выкатился цветной комок – малыш на "дутике" – двухколесном! Мой азарт получил подкрепление.
Дома вместе с Митей отцепили боковые колесики и вышли во двор. Пока все шло достаточно торжественно. Я рассчитывал на Митину солидарность. Еще в подъезде заохала соседка: "Куда ж вы eгo? Мал больно, он же и бегать-то... Больше падает. Мучить только!" Другая дама намекнула, что ничего не получится на этих узких жестких колесах – "дутик" надо. "Да, конечно,– подумал я, – только где его взять? Да и седло на "дутиках" для Мити еще высоковато – заменять надо тряпичным устройством. Пусть уж своя "Кроха". И зато я приемы знаю!"
Я открутил обе педали, до предела опустил седло. Прием можно назвать "Паганель". Помните "Дети капитана Гранта"? Жак Паганель сидит на лошади, а его длинные ноги идут по земле. Полная безопасность!
Но Митя не признал это за велоезду. Да и толкаться сразу двумя ногами, "зайчиком", оказалось для него как-то сложно. Серьезный сосед семи лет инструктировал: "надо одной ногой толкаться". Я понял, что он имеет в виду прием "Самокат". Велосипед как самокат: одна нога на педали, другой отталкивайся от земли. Не упадешь и руление освоишь, прочувствуешь. Но... Митя почему-то всегда был не в ладах с самокатом, не полюбил.
...Митина солидарность стремительно тает. А с ней и моя вера в приемы и способы. Ее вытесняет вера в способности. И в характер. "Ну, сын, ну, мужик", – сажаю в седло и толкаю. Пусть схватывает чувство равновесия. Но сын хватает только синяк и уходит в глухую защиту.
Что делать? Вот сосед – заставил же, просто заставил свою дочь. Со слезами, синяками, а поехала! Однако это слишком. Варварство какое-то. Да и была она куда старше, к семи годам шло...
Между тем приближался вечер, а с ним – "Спокойной ночи, малыши". Выставляю последний резерв – прямые стимулы. Не лучший ход, но так ловко получилось с Катей – за день научилась произносить неподдающийся звук "р". За огромный "Бабаевский" шоколад. А Мите обещаю – арбуз! Митя охотно бросается к дому. Только через велосипед? Ну уж нет! С каждой минутой зреет конфликт.
И тут – спасение. Жена Ира советует мне отдохнуть. "Да, конечно,– отвечаю, – пожалуйста, пробуй сама! Нет-нет, не так берешь! За плечи нельзя – он же должен почувствовать равновесие. Держи за седло!" Хочется показать Ире, как надо. Но Ира упорно не отпускает Митины плечи, приговаривая, что, наоборот, как раз велосипед должен быть свободным.
Что ж, практика – критерий истины. Подожду. Наверное, Мите приятно, что мама держит его, а не велосипед. Он даже начинает улыбаться... Но что это за метод? Сколько уже кругов они сделали по двору! Такое может выдержать только женщина. Отнесу-ка пока свои инструменты домой. Пусть тешатся!
За делами время течет... "Папа! Митя поехал!" – вбегает Саша. Еще в окно вижу, как Митя, слегка виляя рулем, старательно огибает автостоянку. А когда выхожу, он отказывается повторить. Приходится вернуться в дом. Опять смотрю в окно – едет! А обучался-то не по правилам!
И все-таки финал приятный. Вручаю обещанный приз, поздравляю. "Говорил же я, что сегодня он поедет!"
Уложив детей и оставшись один, думаю об ошибках. Все-таки я спортивный психолог. Да и тренером был... Важен, конечно, думаю, не метод, а встреча метода с конкретным, ни на кого не похожим ребенком. Недаром психологи говорят "способна ситуация". А не человек. И никак уж не отдельный прием. Большую роль играет состояние учителя, но еще важней состояние ученика. Чтобы он чувствовал атмосферу душевного комфорта. Особенно если это столь импульсивное существо, как ребенок 3 – 4 лет. Да и по научным представлениям (знал же!) до 7 лет ребенок может двигаться грациозно, много и легко, но сразу сникает и утомляется, если пытаться его нормировать извне. У него уже созрел в нервной системе особый уровень регуляции движений – так называемый уровень пространственного поля. Но еще не сложились более высокие уровни – смысловых и символических координаций. Поэтому, проще говоря, не надо на него "давить".
Конечно, и тип велосипеда хорошо бы подобрать точнее. Кому-то – со свободным ходом, кому-то – с глухой передачей. И стимулы для каждого должны быть свои. А есть и такие, кому надо просто много упражняться – спокойно и не спеша. Например, если у ребенка характер не лидера. А самое главное, каждый должен учиться радостно!
Если трудно – отложите. Пусть созреет (в том числе и физиологически) . А может быть, что еще вероятнее, вы сами не созрели как учитель? Технологический подход, по какому-либо общему методу, неизбежен только при обучении группы детей, в детском саду например. Ваш ребенок заслужил от вас подход индивидуальный!
Давайте ребенку сначала просто идти и вести велосипед рукой. Колонка руля не должна быть затянута туго. Руль поворачивается свободно, легко. Велосипед может быть даже несколько большего размера, чем тот, на котором он начнет учиться езде. Такое упражнение позволит лучше узнать свойства велосипеда, понять, почему нужно поворачивать руль в сторону наклона при падении.
Очень важно сначала освоить торможение и остановку. Помогает ускорить обучение езда под уклон – незначительный, с выкатом на ровное место. Хорошо, если найдется участок с мягким "ковровым" травяным покровом – это безопаснее, и малыш будет действовать смелее. Правда, по траве трудновато ехать, поэтому, выбирая место, прежде всего подыщите плавный уклон.
Не забывайте, что все дети разные. У ловкого ребенка и в 4 – 5 лет может быть "озарение" – поедет сразу. Более старшему можно уже многое объяснить словами. Кто-то легко переживает, а у кого-то может надолго закрепиться отрицательное отношение к вело- езде. А эмоциональная память – самая прочная...
Для маленьких можно использовать велосипеды "Малыш" и "Кроха", для рослых – "Дружок". Хороши велосипеды по прозвищу "дутики" – с надувными колесами (в разных регионах страны много моделей). Очень подходящими были старые, теперь редко встречающиеся велосипеды с большими тонкими колесами, переоборудуемые из трехколесного в двухколесный. Жаль, что их производство сократили. Это были самые легкие, самые простые, самые выносливые, самые быстрые велосипеды для детей 5 – б лет.
Хорошо бы еще с вечера, перед выходом на двухколесник, рассказать, придумать романтичную сказку про велосипед. Одушевить его, сочинить веселые приключения, вкрапляя что-то из правил безопасной езды. Если такую сказку придумывать вместе с ребенком, продолжая ее по очереди, то переживание и ожидание встречи с велосипедом сделает его еще более "своим" для ребенка. Путь к сердцу ребенка – только через игру и выдумку. Через радость!
И самое-самое важное, дорогие родители. Лучший подарок ребенку – ваши наблюдательность, внимание и чуткость. Поэтому не надейтесь на инструкции. Доверяйте себе и своей любви.
Живой камертон
Друзья, рад сообщить: подготовлено обширное просветительское, душевно поддерживающее (легко убедитесь!) собрание текстов: Избранные строки Григория Померанца
Недавно ушедший от нас Григорий Соломонович Померанц прожил долгую жизнь труженика, воина и мыслителя. Каждый день, час и минута этой жизни были насыщены неустанной работой познания, неукротимым духовным поиском и страстной борьбой за человеческое достоинство и справедливость. Исследователь мировых религий, духовных практик, философских учений и культур, великий гуманитарный энциклопедист. Публицист потрясающей силы, изумительный стилист, чудесный писатель с редкостной исповедной искренностью. Солдат Великой Отечественной. Узник совести. Человек с абсолютным нравственным слухом, живой камертон нашего времени, да и всех времен – человек вечности. А в обыденном каждодневии (мне посчастливилось, начиная с семидесятых, время от времени общаться с ним лично) – непритязательный, скромный, внимательный и заботливый, обаятельный собеседник и добрый друг.
Творческое наследие Г.С. огромно: книги, статьи, эссе, интервью, диалоги, записанные устные беседы... Мало у кого хватит времени и сил, даже при большом желании, одолеть и впитать весь этот колоссальный объем, тем паче, что для полноты понимания многих работ Померанца, при всей доступности и яркой художественности их изложения, нужно иметь соответственный уровень образованности, знать много такого, что не валяется на дороге. Добро пожаловать сюда – читайте наши выдержки, общедоступную выборку-квинтэссенцию из трудов Г.С., – не из всех, конечно же, но из весомой части. Чтение тоже не для ленивых, но посильное и для любознательного старшеклассника.
В содержании сборника текстов после названия каждой статьи теперь работает ссылка на подборку цитат из этой статьи. Это "фразы, подчеркнутые карандашом" – сгустки сути, то, что показалось нам ключевым, главным в каждой отдельной статье. Со страниц цитат можно переходить к полным текстам, из которых взята цитата.
За долгую, сосредоточенную, и, не побоимся слова, вдохновенную работу по подготовке этого собрания сердечно благодарим нашего друга, художницу Катю Кривошей. За техническую поддержку спасибо доброму гению сайта levi.ru Игорю Симдянову.
Маленькие family news
Семейка у нас несколько неправдоподобная. В то время как ваш упорный слуга самозабвенно катает в колясках двух младших сынков, двухлетнего и четырехмесячного, один из сынков старших, полковник Максим Владимирович, тот самый, который к Музыкальной аптеке руку приложил и песни сочиняет и исполняет, обращается к папе с просьбой оповестить народ о его новом поприще. "Расскажи, – говорит, – народу, что теперь Макс – доцент МГГУ им. Шолохова, факультета психологии и управления человеческими ресурсами, готовит будущих светил российского менеджмента, тех, кто устроит порядок в этой великой и обильной стране. Пусть приходят ко мне учиться как к Айболиту лечиться".
Ну вот, я и рассказал, будем теперь ждать порядка, величия и обилия. Я, кстати, до сих пор толком не понимаю, что за мудреная штука "менеджмент", почему бы не сказать просто "управление" или "руководство". И "человеческие ресурсы" как объект управления не приемлю. ИМХО, они должны быть субъектом самоуправления, а не объектом, ресурсы оные. Макс, побольше играй и пой на занятиях, все ресурсы зашевелятся.
Припомнилось, как наш прибороденный доцент в возрасте немного постарше, чем нынче его братец Иосик, лет около трех, дал мне три личных прозвища: 1) самосвал, 2) канавокопатель и 3) ослик. Чем дольше живу и смотрю в зеркало, тем больше понимаю, как глубоко тот ребенок был прав. За большую новую книгу, вынашиваемую годами, получаю гонорар в три с лишним раза меньший, чем месячная зарплата депутата Госдумы. Для здоровья полезно: толстеть не приходится, ноги бегают, уши растут, позвоночник звенит от счастья: вон сколько канав накопал. И ничуть не стыдно снова просить понимающих друзей о поддержке наших проектов, сайта и этой рассылки.
Уверенность должна быть беспричинной –
причина обязательно найдется!
Время напомнить, друзья: наш проект Университет Уверенности работает и развивается.
Вот свежие обновления Проблемария. Ссылки доступны только для практикантов.
В "Посланиях Мыслящей Вселенной" дополнена страница автора Владимира Леви.
Ветка "Дано мне тело: что мне делать с ним?" дополнена новым текстом "Как уменьшить вероятность инфекционного заболевания".
Навигация "По темам" и "По авторам" добавлена на все страницы "Посланий Мыслящей Вселенной".
В Полной Базе Вопросов и Ответов размещен текст в последней авторской редакции из готовящейся к печати книги "Любить - значить догадываться". Вера как риск. Искусство быть Собой: определение через веру
Ветка "Жизненный Путь: пространство судьбы" дополнена фрагментом интервью для газеты "Московский комсомолец" – "Закат и восход". Ключевые слова: молодость, старость, возраст, судьба.
Ветка "Дано мне тело: что мне делать с ним?" дополнена новым текстом "Как брать себя в руки в буквальном смысле" Действующий образ события: как сделать горчичник из руки. (Переписка + упражнения из авторского курса тонопластики.)
Ветка "Воспитание родителей" (возраст детей от 13 до 18 лет) дополнена письмом с ответом "Из оценочной в алкогольную: конвертация зависимости у подростка".
В ветке "Жизненный путь: пространство судьбы" добавлено письмо с ответом из свежей консультационной переписки "У машинной реки: из рисунков на шуме жизни".
Ветка "Лепестки характера: о разных качествах и их развитии" дополнена письмом и авторской разработкой-тренингом овладения уверенной речью "Развязать язык легко: а дальше что?"
Всем практикантам Университета Уверенности доступна для скачивания электронная версия новой большой книги "Memento, Книга Перехода". Ссылку и пароль можно найти в обновлениях.
|
