N
24 от 1 апреля 2001г
Владимир
Леви
"Мастер Жизни: конкретная психология"
рецепты на каждый миг
Сила
Необъяснимая
первоапрельский трипсих
:)
:) :)
Здравствуйте,
друзья. Скажу сразу: этот так называемый праздник юмора и ежегодный
день смеха, он же день Дурака - почему только один в году?- я не признаю.
По мне все либо ничего, я максималист. И посему, в отличие от разного
рода юмористов, приколистов и иже с ними, пользующихся случаем поднять
свою котировку и заодно в очередной раз попошлить, шлю вам серьезный,
конкретный, научно обоснованный практический материал для дальнейшей
работы над собой и над ближними. Ежели что кому останется непонятным,
пишите письма почтой или летайте самолетами аэрофлота.
:)
В этой
рассылке:
1.
"Заберите этого, он под Лениным гадит"
физиолирическое вступление
2.
Анекдот под гипнозом. Смехогенная тренировка
3.
Необъяснимая сила. Мемуароид.
1.
"Заберите этого, он под Лениным гадит"
физиолирическое вступление
...В
мединститут я поступил шестнадцатилетним юнцом. Первым моим научным
заходом была физиология мозга и физиология вообще. Само слово ФИЗИОлогия
завораживало - такое конкретное, такое близкое к физике, всемогущей
физике, которая сделала и телевизор, и водородную бомбу... И хотя уже
тогда вызывало тошноту официальное господство так называемого учения
Павлова, из которого лизоблюды режима сотворили филиал-сталинизм,
идеологический культ, наподобие другого "учения" - печально известной
лысенковской антигенетики - Павловым я горячо увлекся. Прочел его
живые страстные тексты от корки до корки - и на какое-то время уверовал,
что психика - это работа мозга и только, что личность - сумма условных
рефлексов, что психика и душа - ровно одно и то же. (Хотя сам Иван
Петрович, как я с изумлением узнал вскоре, в этом глубоко сомневался,
веровал в Бога, был церковным старостой...)
С
первого курса я пошел в студенческий научный кружок при кафедре физиологии,
которой руководил тогда профессор, а вскорости академик Петр Анохин.
Огромный, мощный человек с легкой походкой, рыжевато-седой гривой
и типичнейше русским лицом, сангвинический здоровяк, похожий то ли
на матерого льва, то ли на медведя-гризли в соку.
Среди
плеяды павловских учеников, передравшихся за право первородства, Анохин
был не из самых строптивых и принципиальных (академик Орбели, например,
был куда более амбициозен, за что и погорел с треском). Но потомок
крепостных мужиков был умен, хитер, талантлив и самобытен, что не
прошло ему даром: его долго гнали и проклинали, вытеснили куда-то
на периферию, но он сумел вывернуться и выдвинуться, и уже на финишной
прямой своей стайерской жизненной дистанции выскочил в первачи, оставил
с носом всех конкурентов и стал единственной после Павлова российской
звездой нейрофизиологии мирового масштаба.
Меня Петр Кузьмич среди кружковцев приметил - как мне передали, сказал:
"у этого Леви какая-то чудовищная энергия". Принимая экзамен, позволил
отклониться от темы вопроса и долго, с искренним удивлением слушал
мою импровизацию об условных рефлексах растений. - "Надо же, а я ничего
об этом не знал. Ведь и в самом деле, растения должны уметь не только
чувствовать, но и думать..." Ставя в зачетку размашистое "отлично",
вдруг дал неожиданный совет. - "Развивайте голос, Леви. Голос в жизни
- самое главное. Не так важно, что говоришь, а вот как говоришь -
это решает все. Займитесь своим голосом, и вы сделаете большую карьеру."
У
него самого, вразрез с богатырской внешностью, был негромкий глуховатый
полубасок, чуть монотонный и как бы застенчивый, уходивший куда-то
в себя... На анохинских лекциях и докладах именно этот, в себя вворачивающийся
и, казалось, не очень уверенный голос и вызывал особое слушательское
напряжение - создавал тишину внимания: главным все же оказывалось
не как, а что говорил...
В
отличие от своего фанатического холерического учителя Петр Анохин
не перетруждал себя экспериментальной работой, но виртуозно заставлял
заниматься ею других по своим небрежно кинутым вскользь "концепциям";
был великим любителем и умельцем вкусно пожить; был невероятным бабником
с кучей молодых красавиц-любовниц и выводком внебрачных детей. Никогда
никого не ругал и не упрекал, не повышал голоса и не спорил, со всеми
будто бы соглашался и всем, кроме соперников, дико нравился. Я тоже
до сих пор не могу (да и не хочу) побороть в себе влюбленность в этого
безмерно обаятельного человека, несмотря на то, что он был, как позднее
выяснилось, ярым антисемитом.
Ну
а тогда, в мои шестнадцать-семнадцать, он был для меня просто богом,
в пылу преданности ему и науке я был готов свернуть горы...
Хорошо
помню, как по заданию Петра Кузьмича я вместе с подругой моих юных
лет, однокурсницей Аллой Чудиной, будущей мамой Максима Леви, охотился
на окрестных котов. Во имя святой госпожи науки мы должны были их
препарировать - штук не менее двадцати - чтобы посмотреть, что делается
в нервных клетках, когда мозг до того возбуждается, что уже тормозится
(примерно так можно перевести мудреные научные термины, которыми шеф
обосновал идею эксперимента...) Сломав свои чувства - оба кошатники,
оба жалостливы к животным едва ли не больше чем к людям - мы шастали
по подворотням и чердакам, приманивали бедолаг колбасой, валерьянкой...
Кто-то
посоветовал: "Зайдите в студенческую столовку, в подвал, в склад пищеблока,
котов там пруд пруди..." Зашли - вправду: посреди чадных баков и ведер,
колбасных холмов, фаршевых гор, сосисочных башен, посреди хлебных
буханок, грудами, как кирпичи валяюшихся прямо на полу, в стоячем
бассейне смешанных ароматов борща средней свежести и откровенной тухлятины
- ошивается, мяукая, урча и облизываясь, разнокалиберная и разношерстная
усатая братия.
Тут
же, непонятно зачем - на всякий пожарный идеологический случай? -
в самом центре помещения красуется громадный гипсовый бюст вождя мирового
пролетариата.
Снуют
кругом озабоченные тетки в грязно-белых халатах.
- Вам
тут чё надо? - строго осведомилась, подбоченясь, одна из них, пожилая
и толстая, с бровями вперекос, наверно заведущая.
- Н-нам
бы... Извините... Кота одного... - залепетали мы.
- Кота?
- тетка бдительно прищурилась. - Мыши, что ль?..
- Не,
нам для опытов... Для науки...
- Чё-ё?..
Для какой науки? Вы кто такие?
- Студенты
кафедры физиологии. У нас задание от профессора. Работа на кошках.
- А,
резать, значит, - сообразила тетка, смягчившись. - Кого ж вам отдать-то...
Они тут все, вишь, отъедаются как поросята. Кого ж не жалко... Ага!
- вон этого заберите, этого - он под Лениным гадит. А ну, Васька,
кыс-кыс, подойди-ка...
Мы
были потрясены: какая скорость решения, точнее сказать, приговора
- и какое идеологически неопровержимое обоснование! "Я себя под Лениным
чищу" - вспомнилось из Маяковского...
Диссидент
Васька меж тем - серый, толстый, драный котяга с коротким мочалообразным
хвостом - видно, почуяв неладное, издал гнусный мяв с фырком и юркнул
- куда?.. Под Ленина, ну конечно же.
- Оо!
- с торжеством возмутилась тетка - я ж вам сказала. Попробуй вытащи,
вот повадился! Опять щас там наделает, а проверка будет - кому отвечать?
Матвевна, швабру давай! (Уборщице.)
И
тут вдруг мы с Аллой, едва друг на дружку глянув, дружно повернулись,
как по команде, кругом - и ходу...
- Куда ж вы, ребят?.. Вытащим, погодите! - неслось вослед.
Так вождь мирового пролетарьята спас, по крайней мере, одну ни в чем
не повинную, Богу зачем-то угодную котячью душонку. А может быть,
и мою... На сем эпизоде моя карьера нейрофизиолога-экспериментатора
благополучно оборвалась.
из
альманаха "Искусство Быть Собой" выпуск 2,
почтовая подписка на который начинается как раз сегодня,
и это не первоапрельская шутка :)
2.
Анекдот под гипнозом
смехогенная тренировка
Мама
рассказывала, что первые два с половиной года жизни я не умел плакать,
при недовольстве и боли только кряхтел; смеялся без передыху, обращался
из коляски к прохожим с речами на заливайском языке... Вокруг образовывалась
зона отдыха. "Юморист будет, - определил пожилой дворник. - Чарли
Чаплин, артист. Ишь, счастливчик..."
Потом
война...
Есть
люди, которые не смеются, читая Зощенко. "Алиса в стране чудес"
- ни одной улыбки. И мультфильмы, и кинокомедии, и цирк - не смешно.
Не получается.
Вопрос.
Как развить в себе чувство юмора, если оно отсутствует?
Ответ.
Отнестись к его отсутствию с юмором.
Чувство
юмора начинается с первой попытки принять себя не за пуп земли.
В
детстве мы смеялись, когда нас подбрасывали и щекотали, когда кто-нибудь
прятался, а потом появлялся вдруг. Когда у нас было просто хорошее
настроение... Первый наш смех был беспричинным. Второй - от радости,
что не боимся, и это уже был смех над собой. А взрослые вокруг улыбались
нам и смеялись, потому что мы вытворяли массу нелепостей. В их смехе
не было ничего унизительного. Он и был счастьем. Мы думаем, юмор -
это что-то такое, что у одного есть, у другого нет. Чему следует научиться,
овладеть, так сказать, предметом. Смех, говорили нам, делится на положительный
и отрицательный, а смех без причины - признак дурачины. Мир юмора
представляется нам чем-то вроде комиссионного магазина, где все оценивают,
и главное для любого - не остаться бы в дураках. Мы забыли, что смех
- это жизнь, сообщающая себе, что она свободна.
И
еще позабыли, что хотя юмор и всенародное, что греха таить, достояние,
у каждого он свой, личный, особый. Забыли о своем праве иметь юмор
собственного производства.
Вспоминается
один парень, отличный автомеханик, симпатяга, умолявший меня научить
его юмору.
-
Это страшно, - говорил он. - Вы представляете мое положение. В компанию
придешь, всем весело, анекдоты травят и все такое. И все смеются,
КОГДА НАДО. А я - понимаете? - Я НЕ ЗНАЮ, КОГДА НАДО СМЕЯТЬСЯ. И не
смеюсь. Или смеюсь невпопад.
-
И я тоже.
-
Э, бросьте, доктор. Вы-то уж точно знаете, когда НАДО. Я вас прошу
провести со мной смехогенную тренировку.
-
Как?..
-
Вот берем анекдот (достает толстенную тетрадь). Больше тыщи уже, пять
лет собираю... Главное, не пропустить, где самое оно... Память у меня
ничего, сила воли... А по части юмора отстал. Но еще наверстаем. С
гипнозом, а?
-
Ага. Ну а как?
-
Вот почитаем, допустим: "Пришел Василий Иванович. Петька спит
на диване..." Точно на этом самом месте, когда НАДО СМЕЯТЬСЯ,
вы делаете мне гипнотическое внушение, что ЭТО СМЕШНО. Вырабатываем
рефлекс.
-
Стоп. Одну секунду... Смеяться НЕ НАДО. Нехорошо. Стыдно. Неправильно...
НЕ СМЕШНО!! - заорал я, не выдержав.
И
он вдруг тоже подпрыгнул. Минут пять мы ржали как сумасшедшие. После
чего резко смолкли во внезапном приступе обоюдного ужаса.
-
Ну что... дошло? - спросил я осторожно.
-
Не-а, - прошептал он сдавленно, переводя взгляд на пол. - Опять не
понял...
3. Сила Необъяснимая
мемуароид
на правах саморекламы
детям
до 60 лет читать воспрещается
Мемуары
- это некролог из первых рук.
Евгений Кащеев
Предисловие
рецензента
В
последние годы ушедшего тысячелетия универсальное распространение
получил жанр мемуаров. Наверное, это потому, что тысячелетие выдалось
огого какое, и каждому есть о чем вспомнить... Пишут люди всех возрастов,
полов и занятий, пишут домашние животные, пишут компьютеры, пишут
автомобили, стиральные машины и холодильники, пишут радиприемники
и видеомагнитофоны, о телевизорах и говорить нечего. Мальчики пишут
мемуарчики, девочки - мемуэрочки. Входят в моду воспоминания новорожденных
об эмбриональной жизни.
Но
странно: то самое главное, что должно сохраняться с совершеннейшей
ясностью и во всех деталях быть донесенным до потомства - воспоминания
человека о решающем событии его жизни - о сотворении, о миге зачатия
- во всей мировой литературе и в нынешней, современной - отсутствуют!
Мы искали их всюду: и в средневековых фолиантах, и в древних свитках,
и в Интернете - ни одного не нашли. И это притом, что генетический
код человека наукой уже расшифрован!..
Вниманию
читателей предлагается первый опыт решительного заполнения этого уже
более непростительного пробела. Некто, пожелавший остаться безымянным
в связи с отсутствием имени, в двух главах захватывающего повествования
поведает нам об этапах своего бытия в качестве половинок будущего
себя. В первой главе о мужской, во второй - о женской. (Хотя по правилам
вежливости полагалось бы наоборот.) Передаем слово нашему персонажу.
рецензент
издательства "Соплеменник" Н.Сникерсниев
•
• •
Глава
1
Ну
вы, тихо! Сидеть-бояться!! Говорю я!!!
Тому
незнаюкому, у кого достанет незнаючего усомниться в научной истинности
моего рассказа, скажу только одно: пошел... и не удостою. А вам, внемлющие,
на всякий случай напоминаю: Цели добился Я - и никто иной! - Я - живу!
- Я - продолжаюсь! О чем же еще толковать? Перед вами живой пример
совершенства - взирайте, благоговейте и не пытайтесь постичь, ибо
сказано: "неисповедимы пути Его".
О
своих переживаниях и событиях, предшествовавших достижению Цели, Я
повествую затем, чтобы оттенить величие совершенного мною подвига,
а также для удовольствия.
Итак:
нас было много. О, слишком много!.. Я говорю "нас", не имея в виду
Себя. Миллионы, миллионы незнаюкакихто и знать не желаю, кишмя кишели
вокруг... Целое человечество, готовившееся исторгнуть Избранника! Все
к чему-то стремились, никто ничего не понимал, и каждый, конечно,
воображал Избранником себя самого, а всех прочих - средствами и орудиями...
Из
внешних данных ни у кого, исключая Меня, окромя жгутика да головки
с пупырышком, ни хрена не было.
Спросите:
а что же такое было у тебя, дружок, противу всех прочих, что ж такое
особенное? Отвечаю: талант. Да, талант. Наряду с гениальностью. Прошу
не путать одно с другим. Талант, да будет известно вам, есть дар тутошний,
внешний, посюсторонний, а гениальность - о т т у д а, поняли? Откуда?..
Не ваше дело, любезнейшие. Уникальность, не подлежащая никаким ограничениям,
вот и все.
Могу
лишь обнародовать общеизвестный в настоящее время факт, что пупырышек
мой был укрупней и увереннее других, что и позволило в дальнейшем
пробиться, внедриться и утвердиться, а головка, как я уже заметил,
умней и красивше. Да и жгутик, не скрою, имел подвижность необычайную.
Я вообще, как вы уже догадались, врожденный аристократ.
Как
Я двигался, с какой изящной мужественностью вращал жгутиком, с каким
непринужденым достоинством нес гениальные гены, как танцевал!..
Но
что толку было в моих дарованиях в условиях темной тюрьмы, подвергавшейся
периодическим землятрясениям?.. Шныряя как мальки в рыбачьем садке,
мы все, кроме Меня включительно, остервенело бодались, и не было духа
в этой кромешной тьме, ад, тоска несусветная, и процветали садизм,
мазохизм, каннибализм и гомосексуализм.
...И
вот как-то раз - мощно захлюпало!.. Барабаны экстаза!.. - Необъяснимая
Сила толкнула Меня наверх!.. увы, вместе со всей прочей массой - но
Я-то знал, Я всеми хромососмами чувствовал: Необъяснимая Сила работает
на Меня, ради Меня одного включительно!..
...Вот
прыжок, вот головокружительная невесомость - и-и-ииииии................
Ничего
особенного. Опять темнота... Но... что это... Что это?.. Сладостное
сияние - там, впереди! - повлекло, понесло!..
О,
сияющая глубина, о райский огонь, блаженство! - Вперед, вперед!..
Вся
миллионная орава гаденышей с визгом и гиканьем ринулась вперегонки.
Моментально, несколькими небрежными взмахами жгутика Я оставил позади
армию жалких уродцев, но впереди неслись двое везунчиков: проходимец
Хвостатик и Двухголовка, болван с раздвоенной задницей.
-
Стой, подонок! Сойди с моего пути! - завопил я ультразвуковым басом.
- Остановись, подумай о человечестве! Разве не знаешь, что только
гений имеет право на размножение? Стойте, гады! У вас дерьмо, а не
гены!..
Но
идиоты, как вам хорошо известно, упрямы. Хвостатик, едва только Я
настигал его, лупил меня по пупырышку и лишал скорости, а Двухголовка
ухлестывал все дальше и дальше.
Я
едва не разорвался от мировой скорби, видя, что в жизнь суждено прорваться
очередному дегенерату, а мой светлый гений погибнет...
И
тут, на последнем издыхании, Мне пришла в головку идея: все или ничего!
Я решил пожертвовать жгутиком, а может быть, и собой...
Отчаянным
рывком настигнув Хвостатика, Я извернулся и уцепился за его отвратительную
скользкую оболочку. Вращение в бешеной схватке - несколько миллисекунд
- и вот жгутик мой оторвался! - Маневр! - Я этого и хотел! - Воспользовавшись
выделившейся энергией - агонической, воистину ядерной - мощным ударом
пупырышка Я проникаю под его оболочку, произвожу ряд судорожных подергиваний,
проползаю ужом вдоль хребтины - еще один суперимпульс! - сальтомортале!
- и-и-и - блямс!!! - Выталкиваю его драное ядро вон, наружу! - К едреней
прабабушке!
Победа,
ура! К моей гениальной головке прибавился мощный хвост, теперь тоже
мой! Лечу как на крыльях! Двужопый уже позади!..
Один
- впереди всех! Финишная прямая - за жизнь, вив лямур!..
Продолжение
следует!
Главу
вторую с воспоминаниями яйцеклетки, задержавшуюся по техническим причинам,
издательство "Соплеменник" обязуется выпустить к 1 апреля 2002 года.
;-)
;-) ;-)
Всего
светлого!
автор
рассылки: Владимир Леви,
психолог, писатель, врач
mailto:letters@levi.ru
http://www.levi.ru
каталог
выпусков на City Cat
http://www.levi.ru/kp_content.php
код рассылки: http://www.levi.ru/kp_content.php
|