П. Б., 40 лет, металлург- технолог. До травмы все почти по стандарту, норма из нормы. Школа, техникум, армия, работа, женитьба, двое детей... Здоровье завидное. Увлечения: рыбалка, туризм. Характер компанейский. Покуривает. Алкоголь – немного пивка в компании, стопку-другую водки. Непрочь приударить за симпатичной бабенкой...

Три года назад был сбит машиной, шок с десятиминутной потерей сознания, перелом бедра. Через два месяца после выписки из больницы появились навязчивости.

— Боюсь высоты — кажется, что выброшусь, тянет. Боюсь острых предметов —ножей, бритв: зарежусь или зарежу кого-нибудь... Мимо витрин прохожу: разобью, разнесу... Чем меньше ребеночек, тем страшней... В компании сижу – и вдруг: сейчас вскочу, заору, выругаюсь, ударю кого-нибудь, кинусь, сойду с ума... Даже не мысль, а будто уже... Думаю только об этом... Страшно, а вдруг не выдержу....
— Сколько времени это уже — все три года ?..
— Да, все...
— И все три года боретесь?
— Все три года.
— И ничего не случилось? Ничего страшного не наделали?
— Пока ничего, но...
— И ничего не сделаете. Никогда. Вы же понимаете сами. Исключено.
— Но ведь...

Всегда таинственен и зловещ прорыв темных сил патологии – из каких-то глубин – в, казалось бы, несокрушимую норму. Зловредный бунт подсознания... Интересно понять, почему не возникло ровным счетом никаких страхов, связанных с улицей и автомобилем, с фабулой психотравмы... У патологии своя патологика.

— На людях – тяжелей или легче?
— Смотря с кем. Хуже с ребенком. С женой легче.

(Меж тем, с женой у него отношения так себе, уже давно, как он говорит, нет искренности, преобладает взаимное недовольство... Тоже, увы, стандарт.)

— Было лучше, когда ходил к нашей терапевтихе... А потом она меня выгнала. «Больше не ходите ко мне со своими идиотизмами. Ложитесь в психиатрию».

Неслабая психотерапия... Понятно: его детское “я” тянется к архетипной опекающей Матери – и не получает того, что ищет... Стало быть, по контрасту гипноз, скорее всего, пойдет на Отцовский лад – займем-ка внутреннюю вертикаль могучим мужским зарядом...

Приказательно-твердо:

— Снимите рубашку... Встать прямо. Опустить руки. Смотреть прямо перед собой...

Все начинается с принятия роли – одной стороной и другой – с установления взаимопозиций, включающих подсознательные программы. Врачебный осмотр – распахивание ворот для внушения, настежь... Когда ты передо мной доверительно обнажаешься – кем бы и чем ты ни был, сеймиг ты дитя малое и беспомощное; я же больше чем взрослый – я твой властелин, твой почти- Бог, и все от меня попадает в тебе в резонансые волны, в предельное внутреннее усиление, и одно-единственное мгновение может предопределить все дальнейшее, может спасти – или...

Проба:

— Глаза закрыть!.. (Властно) Падаете!..

Пошатнулся назад и влево, поддерживаю:

— Все, все в порядке... Разрешаю вам сесть. ( Я называю это «пристройкой верхОм».Внушаемость налицо, транс уже начался, не мешкать...)

Пациент в кресле. Наклоняюсь над ним. Приказываю смотреть мне в переносье. Жестко, с металлом:

— Считаю до десяти. Во время счета будут тяжелеть веки. При счете десять закроются. Раз...

Захлопал глазами на “четыре”, закрыл на “девять”...

— Все хорошо... Спокойно... Теперь – С П А Т Ь...

Одно из рискованнейших мгновений. На «спать» чаще всего и прокалываются, переоценивая степень рапорта (= трансовой взаимосвязи) – и недооценивая сопротивление, которое и в глубоком трансе может быть более или менее самостоятельной переменной... Легко ли в детстве уснуть, когда тебя ЗАСТАВЛЯЮТ спать?.. Для кого как... Раз семьсот я тренировочно перебирал и варьировал интонации этого гипнознака, прежде чем уловил и освоил те самые... Каждое слово врача, тем паче психолога, должно произноситься с математической точностью, быть совершенно исполненной музыкальной пьесой...

...Проверим каталепсию... Отлично: рука пациента, мною приподнимаемая, кажется почти невесомой, податлива словно воск, а когда отпускаешь, застывает как ледяная скульптура... Колю руку иголкой – реакция нуль, можно было бы делать безнаркозную операцию...

– Глубже спать... Еще глубже...Спать совсем глубоко, по- детски. Спать детским сном... Все проходит. Все хорошо... Уверен в себе, спокоен. Спокоен за себя, уверен... Любая возникающая мысль воспринимается спокойно, легко... Любое представление рассматривается спокойно. Мысль и действие отличаются между собой. Представление и действие разделяются. Все хорошо... Полный мир с собой, полный мир...Спать глубоко, спать детским сном...

Для начала достаточно... Минут двадцать пускай укрепится... А я пока позвоню тебе...

...Пробуждаю.

— Что чувствовал в начале сеанса?
— Пошевелиться не мог... Глаза сами закрылись... Но спать не спал, слышал шумы... Был момент, хотелось смеяться... (Это оно и было, сопротивление, но транс его перешиб.)
— Мысли?..
— Полная пустота. Ничего. И навязчивых не было. А ведь за минутудо того были!
— Слушать очень внимательно... Война с навязчивостями заканчивается... Категорически запрещаю вам всякую борьбу со своими мыслями или представлениями, какими бы они ни были. Всякому может придти в голову всякое, и это нормально, усвойте, запомните – ВСЕ нормально!.. Только у кретинов внутри чистенько и спокойненько. Приход в голову идиотских, страшных, преступных мыслей – обычная норма для человека, не лишенного воображения. И у меня в душе свой зверинец. Но ни я, ни вы никогда не сможем повиноваться своим зверям — даже если сами этого захотим. Потому что мы люди... Проверим прямо сейчас. Приказываю – попытаться вызвать какую-нибудь из своих навязчивостей нарочно – прямо сейчас!..Ну же... Пытаться изо всех сил!!!... ( Присовокупление парадоксального метода Франкля.)
— ...Не получается... Не могу...
— В том-то и дело. Предписываю – вплоть до следующего закрепительного сеанса восемь раз в день делать такие вот попытки искусственно вызвать навязчивости...

Этот случай я в самом деле сравнил бы с боксерским боем, завершенным нокаутом в первом же раунде. К следующему сеансу у него все прошло. Прожил много лет в добром здравии.

СЕАНС С ОБМЕНОМ СЕРДЕЦ
(из «Я и Мы», обновленное...)

Многие из нас с детства охотно лечатся, но неохотно вылечиваются.

Когда ты здоров, надо идти в детский сад, надо в школу, надо делать зарядку, надо уроки.Надо вести себя хорошо, надо иметь хорошее настроение. Потом надо в армию, надо замуж, надо работать, надо исполнять супружеские и родительские обязанности... Сплошные надо – и все потому лишь, что ты здоров.

Мир Здоровья – это обязанности, со всей их скучищей, это ужас ответственности, это бесконечность труда, это риск, наконец... Здоровенькому старичку умирать приходится, вот какие дела...

А когда болен, сразу попадаешь в другой мир.

Почти все «надо» в Мире Болезни решительно отменяются; зато появляется множество симпатичных «нельзя» и «можно», напоминающих сладостный санаторий младенчества, где ценой некоторых ограничений достигается потрясающая свобода. Тебе ни в коем случае нельзя напрягаться, нельзя уставать. Нельзя расстраиваться, огорчаться, нельзя беспокоиться. Тебе можно – и даже должно – ужасно себя чувствовать, объявлять об этом во всеуслышание и всячески демонстрировать; можно капризничать, привередничать, требовать то и се; можно не выполнять обещанное и посылать всех на какое угодно количество букв; можно самовыражаться на полную катушку, нарушать нормы приличия, можно писаться, какаться – все оправдает болезнь, все искупит, все грехи тяжкие на себя возьмет. Это ведь форсмажорина, посторонняя силища, воля ее – не твоя...

А что в Мире Болезни надо? Лечиться надо, и все. И ничего больше. Сперва признаться в болезни – предоставить себя диагностике, покаяться, так сказать – а потом лечиться, лечиться и лечиться, как завещал Вова Ульянов, укладываясь в мавзолей. И никакого спросу с тебя.

Расклад этот слишком хорош, чересчур ясен для подлеца, чтобы допускаться в добропорядочное сознание. Только тайный ребенок внутри взрослого способен признать, что болеть лучше чем быть здоровым.

Необычайно искренне и упорно лечатся пациенты-невротики с фобиями. (Конкретно направленными иррациональными страхами.) Все с ними замечательно получается.
КРОМЕ ПОСЛЕДНЕГО... Инфантильная выигрышность симптома настолько умело прячется сама от себя и так искусно оседлывает глупо-послушное тело, что кажется, будто эту бедную лошадку насилует тысяча бесов. Иной может и дуба дать только лишь потому, что помереть проще, чем одолеть страх смерти.

Олег Сергеевич входит непринужденно, садится, рассказывает о том, о сем. Достал интересную книгу о Шаляпине. Скоро концерт в Доме культуры, ему выступать (самодеятельный любительский баритон). Самочувствие лучше, значительно лучше. Правда, все же нет-нет да мелькнет мыслишка, а за ней и мандраж... Ничего-ничего, вот еще подлечимся...

Тридцатишестилетний высоченный красавец, главный инженер крупного предприятия. Немножко щеголь, немножко нарцисс, множко любит себя.

Полное, вроде бы, благополучие – до злосчастной командировки. Выпил лишнего с дамочкой и компаньоном, «ерша» намешал, закуска не приведи господь... Через час сильное сердцебиение, головокружение, дурнота... Пришлось беспокоить скорую, промывать желудок...

С того времени — страх смерти, страх за сердце, совершенно здоровое, страх и открытых, и закрытых пространств... Чуть что — щупает пульс, ложится в постель. О командировках пришлось забыть. Побывал и в психиатрии, нейролептиками потравился – все выдержал, здоровяк, каких мало. Страх задубел...

Я практиковал восьмой год – не новичок, но еще далеко не мастер: на первые плоды зрелости в нашем деле можно надеяться только со второго десятка... По причине сей уповал более на пробойную мощь гипноза, нежели на кружевную проникновенность диалогических техник. Да и сказать правду, пациентура наша для психоанализа мало оборудована.

Первые два сеанса вел осторожной техникой ступенчатого усыпления. Отметил классическую анестезию и восковую каталепсию. (Явление, открытое многие тысячелетия тому назад египетскими жрецами. Никто в мире так не владел техниками глубочайшей гипнотизации, как они...)

На третьем сеансе – полный сомнамбулизм.

– Олег Сергеевич, вы меня хорошо слышите и продолжаете глубоко спать. Вы можете свободно со мной разговаривать. Между нами полное взаимопонимание. Продолжая спать, вы можете двигаться, можете вспоминать и думать, все можете, продолжая спать... Сейчас вам хорошо, вы спокойны. Вам приятно будет сейчас подняться, подвигаться... Можно открыть глаза, можно встать – открывайте!.. вставайте!..

Открывает глаза. Садится...По выражению лица, по зрачкам – видно: глубокий транс. И спит, и не спит...

— Пожалуйста, наденьте свои ботинки, наденьте пиджак. Сейчас мы с вами пойдем на прогулку.

Четкими, уверенными движениями одевается.

Беру его под руку. Начинаем расхаживать по кабинету. Двигается свободно, и вместе с тем послушен каждому моему движению, как в отработанном танце... И даже, кажется, каждой мысли... Сейчас мы живем и действуем в мире внушенных предметных значений и гипнотических галлюцинаций.

— Давайте свернем сюда, за угол… Пройдемся по этой улице. (Огибаем стул, делаем три шага по направлению к стенке.) Теперь подальше, на перекресток… Где мы сейчас находимся? Что за место?
– Таганская площадь

Работа с сомнамбулом – фантастический полет в запредельном пространстве. Ощущение беспрепятственности, сверхлегкости, как во сне: оттолкнуться от мира – и полететь – то ускоряясь, то паря неподвижно...

— Наденем лыжи, Олег Сергеевич… И пройдемся по зимнему лесу.
— Какой чудный снег... (Восхищение во взгляде. Любовно оглядывает стены и мебель...Теперь для него это деревья, сказочно убранные зимой.)
— Зайдем в лес подальше.
— Сейчас, крепление поправлю... Поехали по этой лыжне?..
— Вы вперед, я за вами.

Пошел. Сильно, ловко отталкивается галлюцинаторными палками. У стены делает поворот, идет вдоль, опять поворот... Обходит диван. (Это поваленная ель.) Пантомима в духе Марселя Марсо, с полной подлинностью переживания, той же, что в сновидении...

— Сердце ваше прекрасно работает.
— Да!
— Сердце ваше — сильная птица. Вы идете быстро, я отстаю…Идете один…удаляетесь спокойно и смело... Я на какое-то время оставлю вас… Ну пока, до встречи!..

Молча кивает мне – идет дальше... Я присаживаюсь на край кушетки... Интересно, сработает ли это последнее вставное внушение?.. Уйти вот так, на одинокую лыжную прогулку в своей реальной действительности мой Олег Сергеич пока и помыслить не может – боится за сердце, и оно тут же, с предательской послушностью, начинает выделывать антраша…

А в сомнамбулическом трансе получается все. Я перевоплощал его в Наполеона, в Кутузова, в Паганини и в Рафаэля. В маленького ребенка. В столетнего старика. В чернокожего короля республики Верхняя Вольта. В его собственную жену, в дочь. В букву Д., уверенную и добрую. В воздух. В Шаляпина...

Как он преображался, какие творились актерско-творческие чудеса – словами не описать. К тому времени я уже успел перестать удивляться сомнамбулической перевоплощаемости. Уже понял: личность живет в бытности, а душа – во Всебытии. Транс – дорожка из одного в другое…

...Ну что, решаемся на импровизацию?

— Мы находимся в кабинете. Мы продолжаем работать вместе… В нашей работе возможно все… Сейчас мы с вами поменяемся душами, произведем пересадку психики... пересадку сердец... Вы станете мной, а я вами... Это будет происходить по мере моего счета на “ка” и совершится на слове “эн”. Ка-один... ка-три... ка-восемь... ка-девять... ЭН.
(Зачем эти «ка» и «эн»?.. ДЛЯ МЕНЯ они лично значимы, эти буковки, они из моей сокровенной сказки...Мне показалось, что через них я смогу полнее войти в его душевное пространство, вложиться в действие…)

О.С. приближается ко мне моей характерной походкой. Смотрит не мигая, слегка приподняв брови... Я как бы вижу себя в увеличивающем зеркале, это и смешновато, и страшно…

Он-я:
— Добрый день, О. С.

Я-он:
— Здравствуйте, В. Л.

Он-я:
— Ну, рассказывайте, как дела.

Я-он:
– Спасибо, лучше. Но еще не совсем...

Он-я:
— А что?

Я-он:
— Скованность еще... И тревожность. Начинаю вдруг думать о своем здоровье, в себя ухожу. Понимаю, ни к чему это, нет оснований, а внимание уже где-то внутри. Просто стыдно. А с вами все хорошо, прихожу – все проходит...

(Вхожу в его бытность, вживаюсь... Не потерять бы контроль...)

Он-я:
— Проведем наш четвертый сеанс гипноза... Сядьте, пожалуйста, в кресло. Удобней…Вот так... Расслабьтесь, пожалуйста... На счете «двадцать один» ваши глаза закроются…

Ощущение, будто видишь себя загримированным в кинофильме: и я, и не я... Нет более притягательного и более чужого существа, чем двойник... Жаль, не могу отдаться переживанию целиком, я ведь сейчас и актер, и режиссер ситуации… Но расслабиться до какой-то степени можно… Гипнотизирует вполне грамотно, хорошие интонации, точный ритм... Развивает по-своему, я так не делал с ним — надо бы точно запомнить, использовать, это ведь говорит его безотчетное самознание… Отдыхать приятно... Хочется, чтобы это длилось... Хочется спать…Еще чуть-чуть, и…

Я-я:
– Хватит, Володя... Хватит, О. С. Теперь вы — это вы, я — это я… Вы взяли от меня то, чего не хватало вам, а я у вас — нужное мне… Теперь в каждом из нас — я и мы…И теперь вы можете спокойно, как прежде, отправиться в рабочую командировку… Время от времени я выхожу с вами на связь…

Поезд. Вокзал. Гостиница. Номер. Побрился. Позавтракал. Съездил на предприятие. Вышел гулять по незнакомому городу. Все в порядке. Идет по незнакомым улицам. Задержался...

— Что увидели?.. Интересное что-то?
— Церковь. Семнадцатый век.
— Что там происходит?
— Неудобно заходить, я с портфелем. В окно посмотрю... Служба. Панихида... Нет, венчание.

Назвать это «галлюцинаторной продукцией»?.. Нет, передо мной содержательные переживания, более всего похожие на сновидения, да, исполняемые сновидения… И как там, во сне – над реальностью царствует сверхреальный монтаж судьбы : все дробится и связывается как угодно, куски «ленты» сменяют друг дружку в любой последовательности, «нестыковки» не замечаются… (А так ли уж мы заметливы по отношению к бодрственным, обыкновенным нестыковкам судьбы?.. В нашей жизни?..)

Беру его руку. Пальцем медленно рисую на ладони квадрат.

— Это экран... Видите?
— Да…Вижу. Начинает светиться...
— Всмотритесь внимательнее… Кого видите?
— Это я. У себя дома.
— Что делаете?
— Сижу в кресле. Читаю газету.
— А сейчас?
— ...Встаю. Подхожу к зеркалу. Причесываюсь. Одеваюсь. Подхожу к двери...На улицу выхожу... А вон навстречу идет жена… с хозяйственной сумкой...
— Выражение лица?
— Обычное... Озабоченное...
— Она о чем-то вас спрашивает?..
— “Когда домой придешь?” — “Вовремя, как обычно... ” — “Не опаздывай, ладно?” — “Ну, постараюсь...“

Экран с ладони убираем; рисуем другой – на стене.

— Опять себя вижу... В концертном зале. Сижу, слушаю… На сцене тоже я… Выступаю. Пою... Я мечтал увидеть себя, выступающего – со стороны… Не на пленке, живьем… И вот…
— Что поете?
— «Гори, гори, моя звезда …»
— Пожалуйста – оба вместе, и тот, и другой... Хочу вас послушать.

О.С. встает и поет, прекрасно поет – как не пел ни до этого сеанса, ни после – я ведь слушал его и без своего гипноза...
– Спасибо.

Пора закрепить главное и отдохнуть...

— Спите глубоко и спокойно... Дышите ровно... К вам приходит уверенность. Полная уверенность в себе и в своем здоровье. У вас сильное здоровое сердце. Вы всегда в нем уверены...

Безмятежно, как ребенок, сопит…

Сеанс с «обменом» сработал на удивление. О.С. словно подменили: он стал придумывать для себя испытания, о сердце ни слова ... Через три недели спокойно съездил в дальнюю командировку – после пятилетнего перерыва.

Я же все это время чувствовал себя как кусок мыла, пропускаемый через мясорубку – что-то, видимо, на себя натянул, не сберегся – но с Божьей помощью справился...