КАК ЗАБЫТЬ ЧЕЛОВЕКА? (ТРАВМАТОЛОГИЯ ЛЮБВИ)

Подскажите, пожалуйста, способ забыть человека, которого люблю. Он уехал жить в другую страну 7 лет назад, и я, зная, что мы никогда не встретимся, продолжаю думать о нём.

Похоже, вас подводит в корне неправильная постановка задачи: «забыть». Это все равно, что хрестоматийный психологический фокус: «не думайте о белой обезьяне». Здраво рассудим: как можно взять и забыть кого-то, кто значил столь много, чей образ связан с сильнейшими чувствами, глубинными переживаниями?.. Даже какие-то пустяки, и те помнятся подчас против воли. Само старание «забыть» приводит только к обратному. Порукой тому опыт многих и многих…
Забыть нереально, а вот прийти к другому осмыслению отношения, а через это и постепенно изменить само это отношение, окраску переживания, интенсивность его, а главное – уровень, вот это реально…
И прийти к этому можно разными путями.

Один – путь творчества. Обо всем том, что связано с наболевшим, пишешь, рассказываешь от лица какого-то героя или в третьем лице, пускай и с изменением некоторых реалий, и даже лучше так, рассказываешь литературно, можно в стихах, или рисуешь, или выражаешь музыкой, или танцем, пантомимой, движением, как угодно. Переживание творчески перерабатывается, и возникает то, что издавна называют катарсисом – очищением души, преобразованием переживания.

Можно прибегнуть и к чему-то вроде магического ритуала. Это тоже творческий акт. Один пример я привожу в своей новой книге "Не только депрессия: охота за настроением", в главе о любовно-зависимостных депрессиях. Игровой магический ритуал освобождения от любовной боли. Двухчастный текст.

ЗАКЛИНАНИЕ НА ЗАБЫВАНИЕ
Сначала внимательно прочесть обе части подряд. Выучить наизусть. Несложно. Уже полегчает.
Потом первое четверостишие вручную переписать на чистый лист бумаги. Сверху написать имя адресата — кому (имяреку, источнику боли).
Потом — листок сжечь. Пепел выбросить.
А потом повторять только вторую часть.

Этой каторги
больше не будет
никогда, никогда, никогда...
Пусть душа это имя забудет
навсегда, навсегда, навсегда.

Тень уходит уходит уходит,
ее нет, ее нет, ее нет,
на свободе, свободе, свободе
только свет, только свет,
только свет.

Вторая часть не случайно имеет безличное звучание. Речь идет о внутренней тени —тени образа, тени переживания... Если эта тень будет еще появляться, пытаясь снова сгуститься в боль, вспоминать сразу стих и повторять вторую его часть.
Скоро почувствуете, как болевая тень отходит, бледнеет, растворяется свободой и светом...

Еще путь, родственный парадоксальному методу «Торобоан», уже не раз мною описанному и применяемому для приручения разных страхов и навязчивостей. Не только не стараться забыть, но наоборот, стараться вспоминать, заставлять себя это делать как можно ярче и всестороннее, и выделять этому строго определенное время. Допустим, полчаса. Возвести это в разряд «надо», в обязанность. А обязанность, как мы знаем, включает в нас силу внутреннего сопротивления…
В творческом способе, о котором я только что сказал, кстати, тоже присутствует это самое «надо» и тоже работает как надо.

И наконец, самый одухотворенный, самый высокий путь: возвышать свою память и свое чувство до молитвенного состояния. Да, молиться о любимом существе, пусть даже и оставившем вас или даже предавшем, посылать ему мыслеобразы любви, благословения, душевной поддержки. Мы не можем знать, насколько это будет действовать реально на благо возлюбленного, но то, что это поможет вам самой, несомненно. Поможет не забыть, нет, поможет изменить качество вашего переживания любовной потери, сделать ее уже не потерей, а обретением – вашим душевным ростом.

Конечно, это будет зависеть еще и от того, чем вы каждодневно конкретно заполняете свою жизнь и душу, кроме воспоминаний о прошлом. Насколько интенсивно живете внешне, а главное – внутренне.

ПОМОГАЕТ ЛИ ГИПНОЗ РАССТАТЬСЯ С КУРЕНИЕМ И ДРУГИМИ ЗАВИСИМОСТЯМИ? (ПСИХОТЕРАПИЯ ЗАВИСИМОСТЕЙ)

Помогает ли кодирование гипнозом от зависимостей, в частности, от табакокурения?

Да, помогает – но только при условии, если вы относитесь к этому методу с искренней верой и сами встречно хотите себе помочь, прилагая к этому еще и собственные усилия по мере своих возможностей.
Это общее условие для реальной помощи любым методом психотерапии и не только.

КАК НАЙТИ НОВЫЙ СМЫСЛ ЖИЗНИ В ТРЕЗВОСТИ? (ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ЗАВИСИМОСТЕЙ)

С 22 до 34 лет я хорошо выпивал и посиделки в компании были смыслом жизни. Очень хочу бросить. Но вопрос: как найти новый смысл жизни?

Вопрос ваш очень точен и думаю, догадываетесь — предельно огромен.
Если мы с вами найдем на него хотя бы 51 процент ответа — спасем, если не осчастливим, 51 процент человечества. Шутка, но не совсем.
Давайте для начала освежим представление о том, что такое смысл жизни.

С 22-х до 34-х, говорите, этим самым смыслом для вас были дружеские попойки. Но смысл ли это был? Или что-то другое?..

Хорошо помню то время, когда и для меня, как казалось, все смыслы и подсмыслы, или скажем так: ценности и подценности моей жизни спирально суживались к столу, за которым сидел хороший друг-собутыльник или несколько оных, а при отсутствии таковых — некий собирательный образ собеседников-собутыльников в лице Госпожи Бутылки и её содержимого.

Условно назовём происходившее ценносмыслом или смыслоценностью – чем-то, ради чего стоило жить, работать, есть, спать, думать, искать...
Бутылка как вершинный символ, как жертвенник, на который приносится энергия — физическая и душевная, и материальные средства, и человеческие отношения... Идол, который за наши деньги и наши силы давал нам чувство единения, свободы и мгновения кайфа. Не только за деньги он нас этим одаривал. Платой было и наше здоровье, и наша потенция, и наше самоуважение, и любовь близких, которую он отнимал безжалостно и неуклонно. И все остальные смыслоценности, ценносмыслы...
Он их пожирал, уничтожал, растаптывал, заливал блевотиной, этот идол...
Взамен же – вот это самое единение, которое почему-то после каждой попойки распадалось все глубже, и эту свободу, которая на поверку оказывалась самым унизительным рабством, и мы это чувствовали все больше, хотя долго не хотели себе признаваться в этом… И этот кайф, все быстрее переходивший в свой перевертыш, в ломку похмелья, все более терявший качество удовольствия и оставлявший за собой только жалкую функцию кратковременного избавления от невыносимости жизни. Ложного избавления…

Это ли было действительно смыслом жизни? Эта ли воронка в чёрную дыру, которая нас с вами крутила (у вас еще не совсем в прошедшем времени)?
Я сегодня, живя, смею верить, в своём истинном смысле, знаю как дважды два, что алкогольный период моей жизни в целостном ее уравнении стоял под знаком смыслового минуса. Другое дело, что он мог зачем-то понадобиться, этот минус, в целостном уравнении, и зависело это от других составляющих – в прошлом и будущем…
Вот и вы чувствуете, что уравнение пора продолжать и что минус есть минус.

Главная трудность нашего брата алкоголика-наркомана в том, что мы смыслоценности трезвой жизни сперва способны сформулировать лишь негативно: «НЕ пить», «НЕ колоться», «НЕ употреблять»… Звучит это внутри как удавка, как отсечение по живому органа радости – только ради того, чтобы не получать больше перевертышей этой радости, не платить за нее слишком дорого. Слабый стимул…

Помню, однажды, где-то на выходе из очередного запоя, была жуткая похмельная ломота в глазах от яркого дневного света, и захотелось поскорей надеть чёрные очки. Тут же какой-то внутренний голос сказал: “А если опохмелиться, очков не надо будет... Алкоголь тебе вместо очков... Чтобы не так больно было смотреть на мир и себя...”
И дошло как-то смутно, что алкоголь — это смыслозащитные очки, что им только защищаешься от постижения истины…

И вот наступил период “перехода через пустыню”— время волевого, самонасильственного отказа от алкоголизации, время безочкового существования. О восприятии жизни можно было сказать двумя словами: “больно” и “пусто”. Либо больно жить, либо до омерзения скучно, до бесчувственности неинтересно. Никаких красок. Тоска даже не зеленая, а серая, или совсем бесцветная. Только далекая звёздочка в самом зените того, что можно было назвать сознанием, посылала слабенькие сигналы: “Терпи, верь, продолжай, живи дальше... Вернётся всё. Придёт радость...”

И я стал вспоминать, сперва заставляя себя это делать почти кнутом: “А что же меня радовало? Что было ценно до того, как в меня в первый раз проник алкоголь?»
И прежде всего, вспомнились две детских любви.
Вспомнилось, как я, 12-летний мальчишка, шел с девочкой по ночной Москве. Мы держались за руки, падал тихий новорожденный снег. Мы болтали, нам было забвенно- хорошо, мы боялись себе и друг другу в этом признаться, и ничего больше не было...
А потом нас обоих страшно ругали родители.

Потом вспомнилось, как мне пела мама. Ещё совсем ребенком…
Потом — как я, тоже мальчишкой, бегал по дачной дорожке после дождя и перепрыгивал, нет, перелетал через лужи. И с каждым перелетом казалось, что я действительно все ближе к тому, чтобы научиться летать! Какая-то неведомая сила задерживала меня в полете через самые большие лужи – я уже, казалось, должен был упасть, приводниться – но нет, успевал ещё чуть-чуть подпарить или подпрыгнуть в воздухе в самом конце прыжка и все же достигнуть сухого края, и представлялось, будто я перелетал через огромное озеро или море. Если это не смысл жизни – то что же?.. Ощущение-то живое, живейшее!
Многое, многое стало вспоминаться всё ярче... И первая близость с девушкой, и первое удачное выступление в нашем джаз-ансамбле, где я был пианистом и выдал однажды импровизационное соло, какое хотел бы и сейчас повторить… И благодарные глаза мальчишки, которого я избавил от обидчиков, вступив в драку…
Похоже это было на прорастание семян на заброшенном поле, превратившемся в пустырь, вытоптанном уже, казалось бы, навсегда… Или будто идешь по пустыне, и постепенно эта пустыня начинает покрываться сперва скудной, а потом все более пышной растительностью… Смыслоценности-ценносмыслы не берутся откуда-то из абстрактного пространства. Они прорастают из тебя самого, из жизни твоей, совокупной с жизнью всеобщей. Чтобы это произошло, достаточно просто верить, верить в это, даже не обязательно отдавая себе в этом отчет и лучше даже не отдавая. А жить, просто жить и чувствовать ДАЛЬШЕ.

Я вам пожелал бы вот эти вспоминания-собирания внеалкогольных смыслов в себе оживлять почаще, может быть, даже выписывать их на бумагу, и лучше не в виде каких-то сухих словесных обозначений, а в виде коротких живых рассказов-картинок. Тогда глубина памяти снова соединится с ищущей глубиной души...

В этой вечнозеленой жизни,
сказал мне седой Садовник,
нельзя ничему научиться, кроме учебы,
не нужной ни для чего, кроме учебы,
а ты думаешь о плодах…
Что ж, бери...

Ты возьмешь только то,
что возьмешь,
и оставишь все то,
что оставишь,
ты живешь только так,
как живешь,
и с собой не слукавишь.

В этой вечнозеленой смерти,
сказал Садовник,
нет никакого смысла,
кроме поиска смысла,
который нельзя найти,
это не кошелек с деньгами,
они истратятся,
не очки, они не прибавят зрения,
если ты слеп,
не учебник с вырванными страницами…
Смысл нигде не находится,
смысл рождается и цветет,
и уходит вместе с тобой…

Ты возьмешь только то,
что поймешь,
а поймешь только то,
что исправишь,
ты оставишь все то,
что возьмешь,
и возьмешь,
что оставишь

 [1-3]