О ВЕРЕ И ОТНОШЕНИИ К АТЕИЗМУ

Как Вы пришли к вере? Что для Вас вера в Бога и как относитесь к атеизму?

Вопрос на книгу, и не одну. Попробую набросать кратчайший неполный конспект.
Пришел?..
Иду. Только иду. И не хочу останавливаться.

Через много Встреч идет путь.
Первая – моя мама. Внутренне религиозный, не умом, но душой верующий человек. Формально – атеист и коммунист, как и папа.
Ее религиозностью, бытием в Боге и богослужением была музыка – и вошла в меня. Это основа, главное – снаряжение в путь.
Мощнейший прорыв религиозного чувства, молитвенный взрыв – при встрече с музыкой Баха: третий ре-минорный концерт…

Любови мои детские и юношеские, да и последующие, были в сущности богоискательством. Дружбы – тоже. Через дружбы, когда наступили тому сроки, пошли и дороги к церкви. В двадцатидвухлетнем возрасте из рук друга и коллеги по лаборатории электроэнцефалографии, Кати Богомоловой (именно вот такая совпадающая фамилия), впервые получил на чтение Библию. Пробило, проникло, хотя еще далеко не взяло… Странно вспомнить и трудно сейчас это себе представить, но по тем временам чтение Библии было на грани криминала, а для врача и научного работника – почти нонсенсом с подозрением на шизофрению. Сопротивляться государственной лжи, искать смысл жизни, искать истину было опасно. Но мы все же сопротивлялись, каждый по-своему, мы искали…
Один из ближайших моих друзей Валерий Ларичев, студенческий однокашник, а потом соработник-психотерапевт, стал православным священником, а наш с ним общий друг и коллега Ярослав Белодед – человеком глубоко верующим, весьма близким к церкви. Начинали все трое, конечно, с научного, как казалось нам, атеизма. Очень многое вместе переговорили, перечитали и передумали, переработали, пережили… И сейчас ясно: то лучшее, то светлейшее, что между нами было и остается, хотя мы теперь очень редко встречаемся – это и было и есть То Самое…

Встреча и дружба с Александром Менем – особняком. Целая книга в жизни, сказал бы я – Книга книг… Немного уже написал о днях, проведенных с ним, и о нем самом, в «Вагоне удачи» и в сборниках «Реки воды живой» и «И было утро». Еще хочу написать…
Александр Мень, православный священник, христианин и еврей, помог мне доосознать, примирить и органически соединить в себе два моих культурно-наследственных начала: еврейское и христианское, казалось бы, несовместимые и враждебные. «Антагонизм – ложный, историческое недоразумение. Это все наше, как и коммунизм и фрейдизм, наше, – с ослепительной своею улыбкой сказал он мне о христианстве и православии, – изначально наше, еврейское. И Христос – целиком еврей. Только больше, чем еврей». И он сам, Александр, был целиком еврей и больше, чем еврей.
Он же, Александр Мень, уже как бы сверх плана, посодействовал моему вхождению в многоречный поток религиозных исканий всего человечества. Не только великие мировые религии – иудаизм, христианство, ислам, индуизм, буддизм – но и многие меньшие составляют этот поток, и это не только прошлое, поток обновляется… Александр помог мне почувствовать и осознать себя путником мировой религии Всеединства, у которой единого названия и церкви единой еще нет. Над его рабочим столом, близко-близко к его работающей голове, склонялся портрет великого пророка этой религии – Владимира Соловьева.

До церкви дошел вплотную, но не вошел. Крестился у Александра Меня, но прихожанином его или еще кого-либо не стал. Ни в какую конфессию не вписался – не далось ни ограничение мысли, ни смирение плоти, ни покорность души. Остался, как не очень удачно говорится, приватно-верующим, а правильней – просто путником, просто идущим...

Само слово Бог для меня условно и несовершенно уже тем, что разумеет наличие пола и навязывает представление о некоем единственном в мире мужчине, оказавшемся способным рожать. Почему Бог – пола мужского, а не женского, можно понять историко-психологически; но принять эту однополость Высшего Существа, имея открытый критический ум, невозможно.

С какой-то поры каждая встреча с любым человеком включает в себя внутреннее вопрошание – в кого или во что верит, что для этого человека есть Высшая Мировая Сила, Всевышнее Существо, как в этом человеке Высшему Началу живется… Вопрошание, разумеется, не испытующее, а ищущее понимания, постигающее, соразмеряющее – и с собой тоже…

Есть люди-камертоны, живые носители высокого религиозного бытия и религиозного поиска. Среди таких имел счастье лично встретиться с гениальным Аверинцевым, с ныне живущими, дай Бог им здоровья и долгих лет, светочами мысли и слова Померанцем и Миркиной, с Владимиром Зелинским – бывшим диссидентом, религиозным мыслителем и писателем, ныне священником, работающим в Италии, с философом-культурологом, дивным мастером слова Георгием Гачевым, задушевным моим, хотя и редко встречаемым другом…

Наравне с современниками ставлю встречи с собеседниками из иных времен. Сухо назову только пятнадцать из нескольких сот равно драгоценных. Маймонид. Блаженный Августин. Спиноза. Владимир Соловьев. Семен Франк. Николай Федоров. Вивекананда. Альберт Эйнштейн. Альберт Швейцер. Януш Корчак. Антуан Сент-Экзюпери. Андрей Платонов. Андрей Сахаров – это уже время мое…

А еще очень важны были две встречи, о которых я рассказал в недавних своих книгах: с ясновидицей Вангой и с НЛО – снарядом какой-то, судя по всему, высшей цивилизации, взлетевшим на моих глазах из озера Севан прямо в Космос. Сверхчеловеческая мощь, Запределье, вживую явленное.

Атеизм – вера в то, что нет Высшего, нет души, нет Запредельного, – представляется мне очень здоровым телом без головы, эдакий ходячий спинной мозг с костями, обшитыми мускулами. Как петух с только что отрубленной головой, может пробежать какое-то расстояние, кукарекая, даже взлететь, но потом…

Религиозность присуща человеку как изначальная природная данность – в разной пропорции, разном качестве и количестве, от почти нуля до почти бесконечности, как и любое свойство. Но настоящей, просвещенною Верой первоначало это стать может лишь через знание и понимание – и это есть путь, путь без начала и без конца.

 [1-1]