Один сапог на обе ноги
из дневников
как выйти из психологического вампиризма
...Да, и у меня бывали и месяцы, и годы, когда перед лицом небесной администрации я мог смело претендовать на свинцовую медаль чемпиона Ада. Мне было плохо, мне было непрерывно плохо, плохо и еще раз плохо, душа моя жила в Аду, работала в режиме Ада безвылазно, была настроена исключительно адски. У моего Ада был людоедский аппетит – и в общем-то остается...
В это время я писал книги и письма, о действии которых были отзывы вот такие, например: "Вы прислали мне ключ от Рая и дали силы его вставить в замок и открыть дверь..." "Вспышки солнечного озона в сырой беспросветности..." "Внеочередной отпуск на Средиземноморье..."
Я делал свое дело неплохо, но личный Ад мой не уменьшался, никуда не девался... И я долго не понимал, почему в счастливые, бодро-радостные дни моего Рая подопечным моим депрессивникам, невзирая на всю щедрость моей души, после общения со мной становилось, как правило, еще гаже, и каким образом в адских состояниях, без кровинки в мозгу, производил духоподнятие. Не постигал и того, почему после самых блистательных побед врачебного оптимизма у некоего процента моих счастливцев возникали спустя какое-то время наизлейшие рецидивы упадка духа. Искал свои ошибки, каверзы болезней и обстоятельств; но в конце концов вызрел один общий диагноз...
Приоткрылось это именно во времена, когда я сам жил в Аду и когда мои самые тяжкие депрессивники, самые злостные ипохондрики, самые пришибленные психастеники расцветали один за другим, как оранжерейные кактусы, почти безо всякой химии. Я гнал их всех в исцеление с такой исступленной верой, что они просто не имели права не выздоравливать. Вдобавок к общеупотребительным наизобретал множество духоподъемных средств, как-то: Сберкнижка Удовольствий (срочные вклады особо ценятся); Огород Радостей, вырастающий в дальнейшем в необозримое Поле (сеять самые ничтожные зернышки, поливать вниманием); Разжигание Костра Счастья (сперва самыми мелкими щепками детской фантазии, в качестве спичек – игры, в качестве бумаги – страницы моих книг); Метод Мементо Мори (вместе с некоторыми отчаявшимися, по примеру великого футболиста и оптимиста Пеле, ходил на экскурсии в морг; выползал с острым приливом жизнерадостности); Принцип Чем-Хуже-Тем-Лучше, он же Благородное Озверение (потрясающие результаты в случаях подыхания от скуки); целенаправленные размышления о бренности суеты, они же Теория Отсутствия Времени (и прошлое, и будущее, и настоящее – одинаковая чепуха, ибо никто никогда не видит перед собой ни того, ни другого, ни третьего, следовательно, о чем волноваться?); наконец, застолбленный в спецруководстве по фортунологии знаменитый Промежуточный Ход, специально для невезучих – тихая нелепая деятельность, времяпрепровождение, бесцельное по форме, но грандиозное по содержанию, за которым следует неизбежный и великолепный Зигзаг Удачи, и прочая, и прочая...
Все это были, как выяснилось из сопутствующего чтения, велосипеды производства весьма древнего. Принимались на "ура", как последние всхлипы психологической науки, жадно заглатывались (представьте, с каким вожделением голодный человек проглатывает велосипед, долженствующий привести его к счастью) – и помогали, черт возьми, и везли!.. А я не понимал, как это у меня выходит. Ведь сам-то... Неужели, спрашивал я себя, неужели только ненормальный может лечить нормально?..
Работа была моим допингом – в каждом пациенте я лечил самого себя. Но кончался рабочий день, я возвращался к себе в застенок...
В моей личной камере пыток мне нужны были МОЙ личный врач и МОИ лекарства. Все эти сапоги, которые я шил на других, мне не годились. У себя в Аду я ходил босиком.
При обилии всяческого общения был у меня только один друг, все понимающий – человек с абсолютным резонансом ИМЕННО НА МЕНЯ. Он видел все и молчал. Я тоже молчал. Но однажды кто-то из нас не выдержал... Поговорили раз, другой. Легче. Еще поговорили. Еще легче... Он был волшебно чуток и безотказен. Знал, что только с ним я выползаю из камеры, ненадолго, но выползаю...
Все чаще я появлялся у него или просил посетить меня.
Он стал мне необходим как воздух, как свет, как музыка, как пуповина, соединяющая с материнской кровью...
Не помню точно этого мига. То ли после его заминки в какой-то реплике, то ли после улыбки, показавшейся чуть натянутой, или льдинки, почудившейся в глазах...
Вдруг дошло: это болеутоляющее общение исподволь взрастило во мне нечто несравненно подлейшее, чем примитивное потребительство. Во мне вызрел душевный паразитизм, наркомания самая хищная. Пережевывание переживаний, переживание пережевываний... Еще чуть-чуть, и я бы уже никогда не смог вспомнить, что душа, как и тело, не имеет права жить на содержании, чьем бы то ни было; что она может брать лишь взаймы, когда отчаянно невмоготу,- и лишь до Предела Справедливости – до черты зависимости, за которой начинается нищенство, невозможность отдачи.
Я понял, что становлюсь вампиром... Понял свою ошибку – ту же, что и ошибка миллионов, миллиардов других несчастных...
Вот она, многотысячелетняя: бегство из Ада. Нескончаемые попытки бегства... Ад ведь дантовский, если помните, устроен по принципу множественных кругов, все пути бегства ведут в еще более адский Ад. В этом и состоит фокус жизненной пытки: в наркотической беготне мы только упражняем, развиваем, растим свой Ад...
Не знаю, каким усилием решился на одиночество. Не на отшельничество, нет, не на отказ от общений – но на сознательное одиночество страдания, на отказ от обезболивания, от наркотизации, какой бы то ни было.
На некоторое время с другом пришлось поссориться. Сперва он не понял; но позже, когда я вернулся к нему в новом качестве...
Из сапог всех моделей остался у меня в личном пользовании на сегодня только один, старенький, зато неизнашиваемый: благодарность Жизни. Надевать только на босу ногу – попеременно, то на правую, то на левую. (На другую мысленно...)
Ключевые слова: Депрессия, Дневник, Дружба, Исповедь, Страдание
Поделиться в социальных сетях
Вы можете сказать "спасибо" проекту здесь
|
