Мы живем при кострах и отдельно взятых свечах
фрагмент интервью газете «Московские новости», вопросы: Александра Садовская
1997 г.
– На ваш взгляд, что изменилось в психологии наших соотечественников по сравнению с советской эпохой?
– У Тютчева сказано: «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Наши минуты несколько затянулись – они измеряются поколениями и эпохами…
На сегодняшний день я принял в качестве пациентов и, наверное, хоть отчасти понял где-то около четверти миллиона человек. Это бесконечно разные люди, с одними и теми же болезнями и поразительно одинаковыми жизненными ошибками для пересчета которых вполне хватит десяти пальцев. Я не умею выводить из людей среднее арифметическое, поэтому все, что скажу, примите, пожалуйста, как личные впечатления.
Что бы ни изменилось за последние годы, мои сегодняшние «внучатые» пациенты в самом существенном повторяют своих дедов: не то чтобы копируют, но воспроизводят, как музыкальные темы, не осознавая этого, как не знают, от кого унаследовали свои родинки, прыщики и походки.
– Мне слышатся мотивы Экклезиаста: «Род приходит, и род уходит, и что было, то повторяется, и все суета…»
– Даже совсем молодые люди, 14 и 16-летние, приходят ко мне чаще с теми вопросами, которые определяются не местом и временем, не ситуацией сегодняшнего дня, а человеческой природой. Жизнь и смерть, здоровье и болезнь, возрастные кризисы… Человеческие взаимоотношения: любовь, ревность, соперничество, насилие, ложь. Вечная тема человеческого неравенства. Взаимоотношения родителей и детей. Их сущность не изменилась за тысячелетия. Многие ищут в психологе предсказателя судьбы, подсказчика смысла жизни или даже создателя этого смысла. Остаются теми же основные причины психозов, неврозов, депрессий, страхов, зависимостей и пристрастий. Сегодняшний человек избавился от страха отступить вправо или влево и боязни оказаться под прицелом репрессивной государственной машины. Однако общая сумма его страхов не изменилась. Возросло чувство незащищенности, растет и будет продолжать расти страх остаться без средств к существованию. Свободы у человека стало вроде бы больше. Но вместо роста свободы внутренней мы наблюдаем рост разнузданности и рабства зависимостей. Раньше, хоть это и было иллюзией, человек знал, куда обратиться в поисках справедливости. Был плохой, злой отец – государство. Теперь каждый в стране – сирота-одиночка и может рассчитывать лишь на себя.
– Что в этом плохого? Мы учимся быть свободными.
– Было бы у кого учиться. У советских людей была либо вера в идеалы коммунизма, либо вера в ложность этих идеалов. Сейчас – вообще ничего, голый вакуум. У кого-то его заполнила религия. Однако довольно быстро обозначились и пределы модного влияния церкви. Они сейчас невелики, и перспектив их расширения не предвидится. Остается верить в капитализм, но как-то не верится. Результат – массовое разочарование. Обозначилась опасность не только духовного опустошения, но и психического, и физического: наркотики. Мне постоянно звонят и пишут папаши и мамаши: что-то происходит с дочерью, с сыном, где-то пропадает…
– Приводит ли духовный вакуум, о котором вы говорите, к появлению большего числа психически нездоровых людей?
– Речь идет скорее об угрозе деградации. Еще в 70-е годы замечательный генетик, профессор Владимир Павлович Эфроимсон забил тревогу: «Идет наступление гена олигофрении». Сегодня не один ген, а целая совокупность неблагоприятных генетических факторов способствует дебилизации населения.
– Какой же должна быть при этих угрозах наша сегодняшняя практическая психология, психологическая помощь?
– Определенно: не такой, какая есть сейчас. Я за ту психологию, которая может обеспечить здоровую нравственность. Так электричество дало миру свет. А пока мы живем при кострах и отдельно взятых свечах.
Поделиться в социальных сетях
Вы можете сказать "спасибо" проекту здесь
|
