|
Шум и гам в собачьем классе –
убежал котенок Вася:
как разбойник, как бандит
на заборе он сидит.
Замер Вася на заборе
в удивлении и горе:
– Как могла меня ты, мама,
в класс собачий записать?
Здесь учительница Жучка –
каждый день гав-гав и взбучка,
а сосед-щенок упрямо
хвост мой хочет покусать.
Отвечает мама Кошка:
– Потерпи, сынок, немножко.
Знают все: собачья школа
круче всех на свете школ.
Здесь предметов разных масса,
здесь костей полно и мяса,
дискотека, пепси-кола
и собачий баскетбол.
Здесь тебя научат лаять,
языком паркеты драить,
поднимать на столбик ногу
и команды выполнять.
Будешь помнить каждый запах,
танцевать на задних лапах,
есть от пуза, пить помногу
и весной как все линять.
Зашипел котенок Вася:
– Нафффига мне столько мяса,
Нафффига мне дискотека,
я же кот, а не дурак.
Лаять, гадить на дорогу,
задирать на столбик ногу
пусть научат человека,
предводителя собак.
– Он умеет все и так, –
возразила мама Кошка.
– Вот и пусть виляет ножкой
и ведет уроки в классе, –
предложил котенок Вася.–
– Не пойду я в школу к псам!
Я учиться буду сам!
(Из к будущей книги
"Безобразник, который всегда с тобой")
Здравствуйте, друзья. Позвольте слегка подпортить... простите, поднять вам настроение к началу нового учебного года.
Сколько уж раз заклинал себя именем Вечности не жить по секундной стрелке истории (так Шопенгауэр когда-то обозвал прессу), не прогибаться под календарь, не писать "под даты"... Не получается. Ну как в Новый Год не аукнуться поздравлением? Как пройти мимо первого апреля без розыгрыша? День Рождения почему не отметить?
И день Ухода без поминовения оставить не можно... И день бесланской трагедии, и скорбный день начала второй мировой войны, многозначительно совпадающий с Днем Знаний...
Нет, правильная штука – календарь, какой бы то ни было, православный ли, эскимосский ли. Крутящееся колесо Вечности – каждый миг его оборота достоин безмерной пристальности. В сущности, каждая памятная дата есть Новый Год, каждый день – Новый Год, это так очевидно. А уж Новый Учебный – он и в Африке учебный и новый. Практически он же – и новый рабочий, со сменой босоножек на туфли, рюкзаков на портфели, шорт на брюки, "хочу" на "надо", "надо" – на НЕ ХОЧУ...
Дочка моя, ей тринадцать, идти в свой седьмой класс НЕ ХОЧЕТ. "До школы уже только пятнадцать (четырнадцать...десять...пять...) дней, у-у-у! Не хочууу!!!"
Почемууу???
Ответ ровно тот же, что был у меня в этом возрасте: потому что ШКОЛА – ЭТО ПРОБЛЕМА.
Я тоже в совковые мои времена не хотел, смертельно не хотел – не учиться, нет, важный нюанс, а вот именно в школе, не хотел ходить в школу. А учиться хотел, только по-своему, только сам – всегда сам и учился по-своему, несмотря на окончание учебных заведений, учусь так до сих пор и намерен дальше...
Не хочет в школу ходить, но будет, куда денется. Уговаривать не надо, девочка сознательная, даже чуть слишком. Я тоже не хотел, но ходил. Прогуливал, само собой, при каждом удобном случае, набивал температуру на градуснике, научился даже без набивания повышать – самовнушением и некоторыми незаметными телесными напряжениями – первая практика аутотренинга и тонопластики...
Проблем у Маши с учебой нет, учится легко, отлично почти. С общением тоже без проблем, весела и спортивна. Не давим, хороших отметок не требуем – наоборот, я лично требую хоть парочки пар и пары-другой трояков в месяц, дабы прижимать к ногтю оценочную зависимость. В полушутку, конечно. Проблем нет, только ШКОЛА – ПРОБЛЕМА.
И школа вроде хорошая, одна из лучших в Москве. Умный, сердечный директор. Учителя разные, как всегда и всюду: есть яркие, есть зануды, есть добрые, милые, есть позлее, понеприятнее, но каких-то особо сволочных или психопатических не имеется, и среди учеников тоже, это уже немалая ценность. Учебная программа не чересчур перегружена, с разумным усилением в старших классах, многие выпускники поступают в лучшие вузы... Брр, да не в этом дело.
Первые три года, спасибо хорошей классной руководительнице, проучилась Маша с охотой и удовольствием, и это было везение: многие ребятишки уже с первых дней первого класса раскусывают, что ШКОЛА – ЭТО ПРОБЛЕМА, и быстренько демотивируются, то бишь охоту учиться, мотивацию – теряют. И все десять-одиннадцать школьных лет – почти все золотое свое детство, все серебряное отрочество и платиновую или какую там раннюю юность пребывают по отношению к учебе в состоянии демотивации. И дальше так, и потом, и не только по отношению к учебе...
Кое-что об этом в практическом ключе я уже писал в рассылках и поместил на сайт:
- Рассылка № 62, беседа с корреспондентом "Московских новостей" Галиной Тумаркиной,
- Рассылка № 90, про лень, в том числе и прежде всего школьную лень,
- Беседа с Ниной Иващенко – о ремотивации: возвращении охоты учиться. Этот материал рекомендую особо.
С четвертого-пятого класса начала потихоньку демотивироваться и моя Маша. Учиться в школе стало не интересно. Все более неохота и все тошней. Хотя и легко – голове легко. А душе тяжело, душе тошно.
Есть школы лучше, есть хуже, есть совсем никуда, есть ничего себе. Есть государственные, но хорошие, есть частные, но плохие, где "хорошо" с "дорого" не совпадает, есть и сколько угодно наоборот. Проблема не в этом, дорогие мои друзья, взрослые и помладше, не в этом.
Проблема в общей несостоятельности, в неадекватности школы как системы обучения – по отношению к современному миру и современным детям. В несоответствии ее природе ребенка и человека вообще. В оторванности от жизни. В антигигиеничности. В антипсихологизме.
– Маш, а можешь сказать, почему в школу ходить тебе неохота?
– Скууука. Сидеть в классе по стольку часов в духоте. Потом еще уроки дома, опять сидеть и сидеть. Тетрадки эти, отметки и дневники – детский сад... Надоело все. Вон в компе и интернете сколько всего, все знания, вся информация, игр всяких полно, видео, музыка, общение с кем захочешь... По телику тоже можно узнать кое-что интересное... А в школе ни игр, ни фига. Учат тупо.
– По-тупому, ага. И нас так учили. Вот мы и получились: тупой и еще тупее, ага?..
– А когда в настольный футбол поиграем?
– Зачем в настольный, пошли на двор...
Старуха, давно выжившая из ума, да если бы из ума только, – из души выжившая – вот что такое школа нынешняя как способ учить и воспитывать, как система. Маразматичка, если уж дать себе право на адекватные выражения. Определение сие приложимо и к школе высшей, ко всей системе образования, вместе взятой. Однако ежели решился бы кто-то систему эту взять да и революционно упразднить одним махом, школы и институты позакрывать, пусть себе люди учатся как хотят и учат детей как могут, чему-нибудь и как-нибудь – я первым бы предложил революционера такого отправить в сумдом и не выпускать, покуда не вылечится. Обратно в пещерный век нам не надо, пускай даже и в оснащенный компьютерами и интернетом. Лучше школа плохая, чем никакая, это понимал и ученик Ломоносов.
Простите меня, честные, добрые, умные, творческие учителя! Простите, великие директора и прекрасные завучи! Простите, замечательные, превосходные вузовские преподаватели! Слово мое о маразме образования к вам не относится, вы тут не причем, верней, даже очень причем – при учениках вы, и это здорово, это чудесно, что вы – есть, что не перевелось вашего роду-племени – среди себе не подобных хоть в невеликом числе, но спасительном – есть вы, любимые, слава вам.
А проблема в том, что учить так, как хотелось бы и моглось, будь вы свободны в выборе содержания и способов обучения, – учить по-человечески, по-своему – вам не дают. В том проблема, что владычествует над вами невежественное и циничное образовательное чиновничество. В том, что властная машина, которой вы подотчетны, от которой зависите со всех сторон – слабоумна, бездушна и пронизана паутинами хищничества. Как система, хочет того или нет, школа воспроизводит эту антидетскую, антипсихологичную, античеловечную сущность власти. Несет в себе и сгущает, как по-своему и армия, теневые черты общего менталитета...
– Смотрят как на дебила, а спрашивают как гения, – жаловался мне один башковитый подросток, для которого ШКОЛА – ПРОБЛЕМА.
– Как на дебила?.. Как гения?.. Это как?..
– Ну глядит на тебя училка и взглядом говорит: дебил ты, Сосискин, и дебилом останешься. А потом спрашивает то, чего ты не выучил. То, что не выучил, знает только гений, ведь так?
– Ну да, гений. Или собака. Инстинктом. А почему бы не выучить то, что учительница может спросить?
– Х-ха, зачем?... Правила грамматики, например, кому они нужны? Грамотный и так правильно все напишет, правила у него в башке сами работают. А если не работают, по выученным правилам все равно грамотно не напишешь. Их и выучить-то нельзя, учебники написаны по-дебильски. Запомнить невозможно, легче забыть, как тебя зовут. Кто правильно ответит невыученные правила? Только гений. Или дебил – выученные...
Так, хочу подчеркнуть – не только у нас. Так – во всем мире, и во многих странах еще хуже. Системный, концептуальный кризис образования, как и финансовый, глобален, всемирен, но в отличие от финансового, сам собой в обозримом будущем не разрешится: динамичные механизмы рыночной саморегуляции в образовании не работают, или работают, но не так быстро и эффективно, как в экономике.
Есть, правда, другая саморегуляция: духовно-психологическая. Усилиями отдельных людей, честных и творческих, образование и культура все-таки живут, все-таки развиваются – не благодаря, а вопреки системному идиотизму...
О Бабе Яге и ЕГЭ
из беседы с Ольгой Катенковой
Напомню вам, друзья, что Ольга Катенкова (ОК) – журналист с психологическим образованием. Наши с ней беседы есть у меня на сайте и в книге "Не только депрессия".
ОК – Вы говорите, что школа – "маразматичка"...
ВЛ – Ага, я бы даже ее назвал еще Бабой Ягой...
ОК – Почему же тогда эта Баба Яга советского образца такая успешная? Почему советское и ныне российское образование считается лучшим в мире? Джон Кеннеди как-то сказал: "Космос мы проиграли русским за партой".
ВЛ – Ну, "ныне российское" – это уже под вопросом. А что касается советского, скажем, пятидесятых-шестидесятых годов, из которого выходец и ваш покорный слуга, и даже более раннего, двадцатых-тридцатых, – то да, на то время по количеству и качеству знаний, вдалбливаемых в учеников, оно держало мировое первенство. И вот, думается, за счет чего и какой ценой. За счет вот именно вдалбливания. За счет невротизации массы учеников и учителей. За счет жесткой тупой дисциплины – жесткой особо в сравнении с давно уже воцарившейся вседозволенностью и разболтанностью в западных школах... Поддерживалась дисциплина общим идеологическим прессом и страхом, правившим бал повсюду.
Притом – с другой стороны – работала еще по инерции и высокая общенародная мотивированность к учебе, ярко вспыхнувшая в первые послереволюционные годы. Живы были, несмотря на страшные потери от советской репрессивной машины, и могучие традиции подвижнической русской педагогической интеллигенции, еще дореволюционные, еще от Толстого, Ушинского, Короленко и раньше.
Первенство по качеству и количеству знаний в особенности относилось даже не школе, а к лучшим из советских вузов, и прежде всего техническим. Приходится только удивляться, как, несмотря на вот эти страшные человеческие потери, все-таки оставались там и сям великие личности, ученые и педагоги высочайшего класса, которые и выводили нашу науку на первые рубежи. И не будем забывать, что идеологически и оборонно-важные отрасли науки тогда и финансировались по полной.
ОК – Немаловажный момент для образования и науки...
ВЛ – Говоря о системном маразме образования, я имею в виду общемировой процесс, идущий десятилетиями, и даже не десятилетиями, а веками. Деградация образования особо резко и ускоренно проявляется в последнее время, на фоне научно-технической революции и появления новых средств коммуникации. Классно-урочная система в школе и лекционно-семинарская в вузах вопиюще отстали от сегодняшних возможностей и требований времени. А когда-то эти системы были революционными, прогрессивными и позволили поднять образованную часть человечества к тому уровню, который мы имеем сегодня. Беда-то в том, что этого уровня недостаточно, чтобы двигаться дальше, вверх, а не съезжать назад, вниз, что, к сожалению, происходит.
ОК – Советское образование отставало от общемировой деградации?
ВЛ – Да, именно так. На некое время законсервировало то лучшее, что оставалось от прошлых времен. Далеко не все лучшее, но все же многое важное.
ОК – Верно ли я понимаю, что главную болезнь и проблему современной школы вы видите не столько в содержании самого образования, сколько в способах его преподнесения?
ВЛ – Проблемы видятся и в том, и в другом. Я стараюсь сейчас сравнить те предметы, которые преподавали в школе мне, и те, что преподают современным школьникам, моей Маше в частности. Вижу, что разницы мало. Все те же примерно 85% ненужного. А пятнадцать процентов нужного вперемешку с ненужным преподаются, как согласились мы с Машей, способами, далекими от оптимальных, "по-тупому", то есть антипсихологично, без фантазии, без божества, без вдохновения... За редкими исключениями особо одаренных, творческих учителей. А еще 85% нужного не преподается вообще. И эти 85% суть знания о человеке, о теле и о душе, о человеческих отношениях и общении, о самих себе, о культуре как живом деле, о человечестве и обществе, в котором живем, о реальной жизни, ее ценностях и ее смысле...
ОК – Как вы себе представляете предмет о смысле жизни? Закон Божий? Религиоведение? Философия, этика?
ВЛ – Все, вами названное, как и что угодно иное – лишь словесные оболочки, в которых может теплиться что-то живое, истинное, а может не теплиться... Вот как раз "предметом"-то смысл жизни быть и не должен. Все науки, все школьные и вузовские дисциплины, каждая со своей стороны, – раскрывают смысл жизни. Даже отвлеченная и сухая, казалось бы, математика, открывающая красоту и гармонию мира...
Преподается смысл жизни живым общением – от души к душе. У нас был в школе чудесный учитель математики Николай Александрович Герасимов, инвалид войны, я о нем уже рассказывал... Иногда Николай Александрович приглашал нас, учеников, гурьбой к себе в дом (он жил один), и мы вместе с ним слушали музыкальные пластинки, которыми у него все было заставлено и завалено, и говорили, говорили просто за жизнь. Каждый мог рассказать о себе, о чем-то спросить... И он рассказывал о себе, о жизни. Кое-что и о пережитом, о войне... Вот это и было преподавание смысла жизни.
ОК – Ваш Николай Александрович был личностью с большой буквы. Душевно зрелым, образованным, мудрым, любящим свое дело и своих учеников...
ВЛ – Более того, человеком талантливым.
ОК – Где же взять таких учителей, душевных, талантливых, где набрать таких для массовых школ? Кому учить учителей?.. Ведь сами они выходят из той же самой системы образования, которой вы только что поставили такой неутешительный диагноз. К тому же профессия учителя – одна из самых низкооплачиваемых в стране...
ВЛ – В мое абитуриентское время ребят, намеревавшихся поступать в педагогический и медицинский, отговаривали от этого краткой формулой: "Мед и пед – хуже нет". Имелась в виду и трудность предстоящей работы, и мизерность зарплаты. Прошло почти пятьдесят лет, и практически ничего в этом – со стороны государства – не изменилось... Проработав врачом столь долгий срок, я, пожалуй, уже более или менее представляю, как надо учить врачей. Не так, как учили в мое студенческое время, не так, как сейчас... Рассказывать долго. А вот как учить учителей – сказать, что я знаю это, было бы самонадеянно и смешно. Знаю лишь, как не надо – как раньше и как сейчас... Может быть, вы поделитесь своими соображениями? Поменяемся ролями, я проинтервьюирую вас?
ОК – Хорошо, попробуем... Мне думается, реальная реформа школы может и должна начаться именно с этого – с обучения и переобучения педагогов. А как их учить?.. Невозможно представить, чтоб из учителей были каким-то чудом сотворены новые личности – сверхмудрые, артистичные и талантливые, каким они, наверное, должны были быть. А новую методику разработать вполне реально. Команда мыслящих ученых – психологов, философов, биологов, врачей, математиков – могла бы разработать новую схему обучения по всем предметам с таким подходом, который учитывал бы психологию восприятия, особенности внимания детей, психическую и физическую гигиену обучения. Наверное, нет современного учителя, который не слышал бы словосочетания "интерактивные методы". Но кто действительно представляет себе, что это такое, и тем более применяет на практике?
Известно, что из монотонных объяснений на уроках воспринимается не больше 7-8, в самых лучших случаях 13 процентов информации. Мы все знаем, что по-настоящему знания усваиваются тогда, когда информация проходит через опыт, реальные жизненные действия. А какие действия могут быть на уроке вместо тупого сидения за партой и глядения в затылок впереди сидящего? Конечно, игры, причем в малых группах. Вот, представьте, дети, по 4-5 человек в одной группе, получают реальную задачу по ДОБЫЧЕ знания из каких-то, скажем, разрозненных данных. В таких малых группах ребята, сидя лицом друг к другу, познавая предмет, одновременно учатся общаться и слушать других, выражать и отстаивать свою точку зрения. Такие задания можно придумать для любого предмета: и для биологии, и для литературы, и для математики, и для музыки.
Во время подобных занятий в процесс познания вовлекается вся психика ребенка, его целостное многомерное "Я", а не набор защитных механизмов, как это обычно бывает сегодня в нашей рядовой средней школе.
ВЛ – Со всем, что вы сказали, согласен. А я бы начал реформу школы с упразднения парт. Помещения для занятий должны быть организованы так, чтобы ученики свободно располагались в кругу – вокруг учителя, чтобы не было передних сидений и задних, или, как у нас говорили, "Москвы" и "Камчатки"... Мебель должна быть или трансформенной, или никакой, – чтобы можно было и сидеть, и лежать, и стоять, и попрыгать, подвигаться, почему бы и нет. Это возможно – и возможно с огромным плюсом для внимания и усвоения знаний, причем пресловутая "проблема дисциплины" практически снимается сама собой – это показал опыт школ-парков, школ под открытым небом. Об этом, кстати, вот здесь.
Чтобы в помещении для учебы были и спортивные снаряды, и музыка, и, конечно, компьютеры и большой телеэкран, а также хотя бы маленькая сценическая площадка и театральный реквизит для игро-ролевого преподавания. Чтобы можно было как раз и подкреплять знания действием – разыгрыванием учебного материала вживую. Даже объяснение математических формул можно превратить в увлекательный забавный театр...
ОК – Да, кажется, мы размечтались...Вопрос: как вы относитесь к ЕГЭ?
ВЛ – Очередная надумка нашего околообразовательного чиновничества. Очередной бардачный лабиринт для массы учеников, учителей и родителей. Очередное устройство для перераспределения коррупционных финансовых потоков. Невнятная пародия на западные системы экзаменационного тестирования.
Не имеет никакого касательства к реальным жизненным запросам и задачам улучшения положения с образованием в стране. Это мое скромное частное мнение, а ваше, позвольте спросить?
ОК – Я никогда не проходила ЕГЭ и не держала в руках самих тестов. То, как ЕГЭ был задуман в идеале, на мой взгляд, имеет несколько плюсов. Во-первых, это – возможность абитуриентам из провинции сдавать выпускной и вступительный экзамены одновременно, не выезжая из родного города. Согласитесь, при условии, что ЕГЭ справедлив и объективен, этот плюс очень существенен. Другой плюс - компьютеризация, усовершенствование самой технологии экзамена. Помните, как раньше сдавались государственные экзамены? Сначала ученики писали контрольные в школах, потом их в запечатанных конвертах отвозили каким-то высшим чиновникам от образования, приходилось долго ждать результатов, пока они прочтут каждую из работ... Конечно, такие вот тесты, обработка которых может быть компьютеризована, должны разрабатываться только для точных предметов. Для таких дисциплин, где действительно могут быть даны точные ответы на конкретные вопросы. Замечено, кстати, что тесты измеряют не только знания по предмету, но и логическое мышление. На многие тесты можно ответить сносно, зная не столько сам предмет, сколько приемы формальной логики. Это отдельная наука... Недостаток же таких тестов в том, что измеряют они не долговременно хранимые в памяти знания, пропущенные через себя, а скорее бессистемные заученные единицы информации, которые недолго удерживаются в кратковременной памяти. Пройдет совсем немного времени после экзамена, и это все забудется... И, конечно, нет и речи о том, чтобы современный государственный экзамен измерял личностный, творческий и познавательный потенциал человека. А для будущего образования это важнее знания конкретных фактов из истории, биологии, географии...
ВЛ – А как бы вы измеряли личностный и познавательный потенциал будущего студента?
ОК – Для этого существует целая культура интеллектуальных задач, головоломок, заданий на нестандартность мышления. Причем даже невозможность достичь решения здесь не проигрыш, не "двойка". Важен путь, который проделывает мысль в процессе решения задачи.
ВЛ – Это уже из тестирования будущего... Надеюсь, не слишком далекого.
ОК – Что касается личностных качеств, то для их измерения тоже существуют тесты, только психологические, в том числе методики, называемые "проективными" - когда тестируемый человек просто рисует что-то или комментирует изображение, которое видит. В рисунки и комментарии он проецирует свою личность, ее тип и структуру, ее особенности... Измерять психологические особенности можно и с помощью моделирования жизненных ситуаций. Можно предлагать ребятам описание разных ситуаций, в том числе и конфликтных, и попросить выбрать одну из моделей поведения или предложить свою. Еще лучше такие ситуации вживую разыгрывать. Такие тесты при поступлении, возможно, предотвратили бы появление новых евсюковых и ему подобных...
ВЛ – Все это хорошо, все многообещающе... Но хочу осторожно добавить, что я давний противник и отметочно-оценочной системы, и всех и всяческих экзаменов, включая и экзаменационные тесты. Я за то, чтобы уровень способностей, уровень знаний и подготовленности ученика, равно как и особенности его личности и характера, определялись в живых собеседованиях ответственными людьми, знающими и честными. Понимаю, насколько это утопично, и все же отказаться от этой мечты не могу. Я только за те тесты, которые помогают человеку понять самого себя. Признаю, конечно, и право на существование испытательных тестов для определения профпригодности.
Школа, в том виде, в каком она есть сейчас, плохо ли, хорошо ли, выполняет две основные социальные задачи. Одна задача – воспитательно-образовательная: лепит будущих граждан, превращает их в людей своей страны, людей нынешнего мира и культуры. А вторая задача – психосоциальный отбор и фильтрация, первичное распределение детей по социальным коридорам. Подготовка к последующим этапам этого отбора, в результате которого одни идут наверх, получают возможности занять более защищенные и престижные позиции в обществе, даже не призываются в армию, а другие идут по низовым коридорам и получают больше шансов стать отбросами общества.
Легко увидеть, что две эти функции школы, две ее основные задачи: образовательно-воспитательная и отборочно-фильтрационная – друг другу противоречат, конфликтуют между собой. Школа лепит будущих граждан, но лепит и антиграждан. Одной рукой строит, другой разрушает.
Те, кого школа не вписывает в свой стандарт, не пропускает наверх, кого гнобит и выбраковывает, пополняют собой теневую, андерграундную часть общества, с большей вероятностью криминализуются, спиваются, идут в наркоту... Своим оценочным фильтром школа навязывает огромной массе родителей и учеников государственно-оценочную зависимость. И эта зависимость реально давит на мозги и на души, вызывает огромное число внутриличностных и межличностных конфликтов – и более всего конфликтов между родителями и детьми. Многих уродует...
Родители неумело озабочены кажущимся им реальным, а на самом деле призрачным, будущим их детей, а дети, как только могут, воюют за свое настоящее. За годы, дни, часы и минуты своего драгоценного детства, которое никогда больше не повторится. Они хотят всей душою и всем инстинктом прожить свое детство как дети. А государственно-оценочный пресс, фантом этого призрачного будущего, действуя через озабоченных и замордованных родителей, отъедает у детей их недолгое детство, лишает их здоровья, физического и психического. Я говорю с повышенной категоричностью, может быть, несколько утрируя, но со стремлением выделить суть. Для слишком многих случаев, к сожалению, мои слова полностью справедливы, я это знаю из своей корреспонденции, из врачебного и личного опыта.
ОК – Владимир Львович, мы с вами только начали большой разговор о школе как проблеме...
ВЛ – Многих тем даже и не коснулись, например, о работе школьных психологов, нынешних и будущих. Хорошо, что в школах появились психологи. Плохо, что у них пока так мало условий для реальной помощи детям и родителям. И так мало платят.
ОК – Пожалуй, хватит на сегодня о грустном. Исходя из вашего опыта и выводов, которые вы делаете, что вы можете сегодня пожелать детям, родителям и педагогам?
ВЛ – Сначала детям.
1) Просто быть собой и знать, что это хорошо.
2) Стараться понимать и по возможности прощать своих бедных родителей и несчастных учителей, какими бы грозными и несправедливыми они ни казались.
3) Как можно раньше самостоятельно начинать изучать психологию и вообще человека.
4) Детишкам постарше, лет с одиннадцати-двенадцати, проявлять побольше инициативы в организации школьного самоуправления.
5) Вопреки тому, что учат "по-тупому", учиться играючи, с фантазией, с выдумкой, с юмором. А для разных механических и рутинных сторон обучения не стесняться пользоваться интернетом. То есть, модернизовать свое обучение самостоятельно.
6) Решительно искать, что интересно тебе самому, следовать этому интересу и строить свою учебу и свободное время вокруг своего интереса, а не вокруг навязываемых "предметов". Пусть даже от этого пострадают оценки.
7) Держать хвост пистолетом!
Теперь родителям.
1) Поскольку школа сама по себе проблема, не сотворять из нее проблему в квадрате. Заботиться прежде всего о том, чтобы понимать своих детей и дружить с ними, чтобы они были здоровы телесно и душевно, а потом уж о том, как они учатся, сколько и каких знаний получают, куда поступят или не поступят и так далее. Держать этот приоритет: "Учеба для ребенка, а не ребенок для учебы".
2) Помнить, что мир и любовь в семье для детей важнее всего, в том числе и для их учебы.
3) Настойчиво и внимательно дружить со школой. Как можно больше узнавать о том, что происходит на уроках и переменах, каковы взаимоотношения ребенка с учителями, со сверстниками, с соучениками, какая атмосфера. И узнавать не пассивно, а со стремлением влиять на это в нужную сторону и, когда потребуется, предупреждать неблагоприятные повороты событий. Для этого очень важно родителям объединяться между собой, обмениваться информацией, дружить, устанавливать свои родительские и родительско-школьные сообщества. А всем нам, родителям детей разных возрастов, разных школ и мест, соединяться в одно родительское сообщество реформирования образования. В один всенародный Родительский Комитет. Создать свою сильную общественную организацию, посвященную этому великому делу. Организацию, которая перехватит в конце концов инициативу и право действия у нынешнего заевшегося околообразовательного чиновничества. И сделает школу не проблемой, а живой жизнью.
ОК – Мне думается, такую инициативу поддержать, а даже и организовать могла бы Общественная палата Российской Федерации...
ВЛ – Ну, а педагогам – побольше здоровья и выносливости, побольше игры, юмора и творческой смелости. Побольше денег, поменьше чиновников. Подальше от начальства, поближе к детям...
Всем нам вместе – веры в добро, воли к действию, взаимопониманию и человеческому единству.
Есть шанс повидаться живьем
В воскресенье 6 сентября в 17 часов в Москве, на ежегодной книжной ярмарке на ВВЦ, павильон 75, зал B, стенд E-3. Я там буду в течение, наверное, получаса, а может, и больше. Как обычно, беседа, вопросы и ответы, автографы... Придет, наверное, и Максим Владимирович Леви с гитарой, что-то споем :) Наши музыкально-аптечные диски будут в доступности, как и книги.
***
Друзья, и снова – спасибо всем тем, кто нам уже помог и еще поможет.
Нас с вами – подписчиков этой рассылки – уже больше сорока тысяч человек.
Если каждый вбросит в шляпу всего по сотне рублей, этого хватит для осуществления любого из книжных проектов.
|
